Последний торпедоносец
Шрифт:
— Имбецил мягкоголовый, — пробормотал Сенька, — каждый раз как он так делает, я жду — кверху пузом всплывёт. Как глушеная рыбка… Э, дебил! — заорал он. — Ты живой?!
Какое-то время царила напряжённая тишина. Наконец Николай вынырнул метрах в ста, не меньше, от берега и помахал рукой с криком:
— Отличная вода! Я плыву за ружьём и маской! — и, крутнувшись на бок, размашисто погрёб к берегу.
Все тут же оживились. Генчо взвалил на себя акваланг, застегнул пояс с прямоугольными свинцовыми бляхами. Денис поинтересовался у Игоря:
— Идёшь?
— М-м-м-м… — Игорь с сомнением посмотрел на воду. — Я просто поплаваю. Пока. Может быть.
— Как хочешь, — Денис коротким сильным движением натянул резиновый жгут на разлапистом арбалете и пошёл к берегу — полоскать маску. Мальчишки один за другим скрывались в воде. Игорь ощутил сердитое одиночество. Но тут же подумал — а что, если попробовать влезть на скалу? На сколько получится?
Он поспешно обул кроссовки. Сенька, собиравшийся соскользнуть в воду с кормы баркаса, кивнул:
— Ты чего? — Игорь указал пальцем вверх. — А, ты же человек поднебесный… — и Сенька без всплеска ушёл с кормы.
Пляж опустел окончательно. Но одиночество уже не угнетало Игоря. Пружинистой походкой он подошёл к подножью и смерил скалу взглядом…
… К тому времени, когда Игорь, порядком намучившись и толком ничего не добившись, в расстройстве чувств вернулся на пляж, в баркасе было уже не меньше центнера рыбы — в основном, камбалы — а большинство ребят отдыхали на берегу. Не было только Николая — он плавал где-то в отдалении — и Генчо, который так и не появлялся Из-под воды.
Игорь досадливо швырнул кроссовки в баркас, пару раз окунулся, чтобы смыть пот и, помедлив, подошёл к Денису, который, распластавшись «звездой» на мелководье, ловил кайф. Присел рядом на камень, стащил и расстелил рядом мокрые плавки. Посмотрел в море, вздохнул и сказал, болтая в воде ногой
— Ты меня извини, Денис, но я как-то… нечестно, что ли, себя чувствую с вами.
— Новости, — лениво пробормотал тот, ритмично приподнимаясь и опускаясь вместе с волной и шевеля раскинутыми руками.
— Правда… Вы все крутитесь, вертитесь, зарабатываете… Причём руками и горбом. А я типа такого дачника рядом стою. В общем, я бы хотел — помочь, что ли. Не в каких-то там делах больших, это ясно. Это мы уже договорились. А так. Вообще. По жизни.
— Ты, кажется, нырять хотел научиться? — спросил Денис, садясь. — А вообще умеешь?
— В принципе — да.
— На сколько?
— Ну… я не знаю. Ныряю, и всё…
— Я ныряю на восемь метров легко. Больше десяти — не могу. Нико — он у нас лучший — на шестнадцать ныряет. И остаётся под водой почти три минуты. Но и я могу поучить. Пошли? Учти, что в море нырять труднее — вода выталкивает активней, чем пресная.
— Сейчас… — Игорь наморщил лоб: — Как там это… у этого Багрицкого…
— Вон ты что вспомнил? — Денис весело осклабился. Игорь процитировал:
— По рыбам, по птицам проносит шаланду!Три грека в Одессу везут контрабандуЯнаки, Ставраки, Папа Сатырос…— А дальше как?
Денис сел прямей, вытянул ноги. Улыбнулся снова — уже солнцу, задумчиво щурясь на него:
— А вот, послушай…И вечером — прямо в пыльПланеты стекают в крови густойДа смутно трубит горнист.Дымятся костры у больших дорог.Солдаты колотят вшей…Мы плакали над телами друзей;Любовь погребали мы;Погибших товарищей именаДоселе не сходят с губ…— ронял медленно и невыразительно слова Денис. Его лицо окаменело, и Игорь почти с испугом притих, глядя на товарища:
— Их честную память хранят холмыВ обветренных будяках,Крестьянские лошади мнут полынь,Проросшую из сердец,Да изредка выгребает плугПуговицу с орлом…Но мы — мы живы наверняка!— Это тоже Багрицкий? — тихо спросил Игорь. Денис наклонил голову, помолчал. Неожиданно сказал:
— И вот это…
Пусть звучат постылые,Нас водила молодостьСкудные слова —В сабельный поход,Не погибла молодость,Нас бросала молодостьМолодость жива!На кронштадтский лёд…Игорь широко открыл глаза. В строках ему на миг почудился отрывистый барабанный бой… или не почудился? Он оглянулся вокруг. А Денис читал:
— Боевые лошадиНо в крови горячечнойУносили нас.Поднимались мы,На широкой площадиНо глаза незрячиеУбивали нас.Открывали мы…— Как-как?.. — спросил Игорь поражённо и осекся, испугавшись, что помешал Денису. Но тот словно не обратил внимания…
— Чтоб земля суроваяЧтобы в этом крохотномКровью истекла,Теле — навсегдаЧтобы юность новаяПела наша молодость,Из костей взошла.Как весной вода…Это тоже его стихи. "Смерть пионерки" называются. Раньше их в школе учили… — Денис тряхнул подсыхающими, снова обретающими рыжину волосами и добавил: — Я очень люблю стихи, если честно. Смешно, да?.. Хочешь, вот ещё…
… На наших знамёнах — свастичный крест.Последних приколем штыком к горам.Благословляет воинов храм.Перчатки латной святая месть.В объятье пальцев эфеса медьИ на лице — ятаганный шрам.Набатом солнце гудит — "Пора!"Разливом — русские роты окрест…— Это тоже Багрицкий? — тихонько спросил Игорь. Денис помотал головой:
— Нет… Это один человек из Интернета(1)… Ну что, пойдём учиться нырять?..
Игорь не врал, когда говорил, что он умеет нырять. Но он, как и сказал, "просто нырял", и всё. Когда же Игорь попытался повторить нырок Дениса — они заплыли к галечной косе, выдававшейся далеко в море из-за скал — то с раздражением и завистью понял, что это недостижимо. Они положили на гальку захваченные маски и арбалеты и вернулись в воду. Тут-то Игорь всё и понял.