Последний трофей Ганнибала
Шрифт:
Жрецы тихо ликовали. Молящиеся толпами устремлялись в широко распахнутые двери храмов, желая покаяться в своих грехах и умилостивить разгневанных богов, богатые подарки и подношения текли в храмовые сокровищницы полноводной рекой.
Стремясь обогатиться еще больше, самые изобретательные служители богов стали тайно нанимать профессиональных кликуш и плакальщиков, распространяющих чудовищные небылицы о невероятных событиях, свидетелями которых последние якобы были. Дело дошло до того, что целые селенья снимались с насиженных мест и бежали, куда глаза глядят. Парфяне между тем разоряли провинцию.
Смятение достигло таких размеров, что возникла реальная угроза основам управления. Необходимо было действовать быстро и решительно.
Прежде всего, Габиний издал постановление об аресте всех распространителей слухов и преданию их смертной казни как изменников государства. После этого он созвал к себе жрецов и предупредил их о том, что ему известны все способы и уловки, которые они используют для привлечения людей в храмы. Поэтому, если жрецы будут продолжать таким образом заманивать к себе верующих, способствуя дальнейшему разрастанию паники, то он поступит с ними так же, как и с нанятыми ими мошенниками. Кроме того, Марк Габиний разослал по провинции своих людей, призванных успокоить население и информировать жителей о принимаемых властью мерах по наведению порядка.
Энергичные действия, предпринятые проконсулом, способствовали восстановлению спокойствия. Не опасаясь более за тыл, Габиний обратился к отражению неприятельского вторжения.
После гибели II Фракийского легиона, на подчинённой ему территории из регулярных войск оставался III Железный и XX Дополнительный легионы, расквартированные в Лициниевых лагерях, а также XVII Пальмирский и X Верный. Два последних находились в нескольких днях пути от столицы. Кроме того, около города стоял неполный легион, состоявший из солдат, сосланных после подавления мятежа претора Гатерия Норбана подальше от метрополии. Помимо этих сил Габиний имел в городе несколько когорт, следивших за соблюдением порядка и отряд сирийской конницы.
Парфяне в это время находились уже вблизи столицы провинции, грабя окрестности. Объединив III и XX легионы, присовокупив к ним четыре из пяти вспомогательных когорт, оставив одну для сохранения спокойствия в городе, взяв всю оставшуюся у него конницу и боевые машины, Габиний направился навстречу неприятелю. Солдат, запятнавших себя изменой, он оставил на месте, объяснив, что не доверяет тем, кто уже раз изменял государству и народу, ибо ничто не может помешать им предаться исконному врагу римлян так же легко, как решиться на участие в раздорах внутри отечества.
Всего у Марка Габиния насчитывалось 16 тысяч человек: из них 12 тысяч тяжелой пехоты, 2400 человек вспомогательных войск и 600 всадников; помимо этого различные метательные машины. Когда войско выступило, прибыл гонец с вестью, что еще около 10 тысяч парфянской конницы вошли в пределы провинции, направляясь к основным силам неприятеля. Габиний приказал ускорить движение, не обращая внимания на усталость солдат.
Так как римлян теперь было меньше, чем парфян, и они не смогли бы устоять в прямом столкновении с броненосной конницей, проконсул решил пойти на хитрость. Он направил сирийских всадников и отряд пехоты, численностью в 1200 человек вперед, с приказом войти в соприкосновение с противником, завязать бой и после непродолжительной схватки начать притворное отступление, ведя парфян за собой. Перед тем как отправить эти силы, он нашел удобную долину, окруженную холмами, имевшую вид сужающегося клинка, расположенную рядом с лагерем варваров. По холмам он распорядился расставить боевые машины, а также лучников, пращников и отряды тяжелой пехоты. Остальные войска он расположил в глубине, распорядившись вырыть перед фронтом глубокие ямы и вбить в дно заострённые колья, а затем замаскировать эти ловушки. Между стоящими подразделениями установили треножники, поддерживающие такие же колья, направленные остриями вперед.
Подготовившись таким образом, он приказал избранным для этого дела всадникам и пехоте выступать. Парфяне только начали просыпаться, когда римляне атаковали их и переполошили весь вражеский лагерь. Варварам показалось, что на них напало вся римская армия. Однако парфянский полководец оказался более хладнокровным, чем его подчиненные и быстро построив воинов в боевой порядок, набросился на римлян.
Те, как и было задумано, после недолгого сопротивления отступают. Видя, что их враг отходит, парфяне начинают его преследовать, причем к тем, кто бился вначале, присоединяется остальное войско. Римляне не выдерживают натиск и отступают поспешнее, чем предусматривалось. Вскоре становится так туго, что отступление превращается в бегство и к назначенному месту устремляется уже беспорядочная толпа. Парфяне бросаются вслед за беглецами; всей массой они вторгаются в долину и видят римлян, выстроенных для боя. Не останавливаясь, варвары несутся на легионы. Увлеченные погоней, они думают, что и здесь их ждёт лёгкая победа. План Габиния срабатывает. Первые ряды неприятельской конницы со всего размаху вдруг проваливаются в ямы. Раздается неистовое ржание лошадей, ломающих ноги и шеи; вопли бойцов, на которых валятся скакавшие за ними.
Возникает давка, ряды смешиваются, но большинству все же удается отвернуть и, огибая свалку, они грозной тучей мчатся на римлян, осыпая римлян стрелами.
Когда расстояние между противниками сокращается настолько, что столкновения не избежать, Габиний подает знак, и солдаты быстро отходят назад, открывая заостренные стволы деревьев, установленные на треножники. Парфяне снова, теперь по всему фронту, врезаются в преграду из торчащих кольев. В этот момент открывают огонь расставленные по холмам боевые машины. Баллисты выбрасывают огромные камни и сосуды, наполненные горящей нефтью, катапульты пускают огромные копья, скорпионы мечут копья поменьше. К ним присоединяются многочисленные стрелки, воздух наполняется гудящими стрелами, дротиками и свинцовыми пулями, щедро отпускаемыми пращниками. Атака парфян захлебывается окончательно, передние бойцы сброшены с лошадей, задние напирают, и каждый в отдельности мечтает только о спасении. Отдельным воинам удается вырваться из этого хаоса, и они без оглядки мчатся к выходу из долины, вновь испытывая свою удачу, потому что в спины им летят смертоносные снаряды, пущенные опытной и безжалостной рукой.
Габиний посылает вслед бегущему врагу остатки сирийской конницы, а сам в это время перестраивает войско и кидается в погоню. Воодушевление солдат столь велико, что они словно бы забывают о доспехах, отягощающих их тела и скорым шагом, больше похожим на бег, устремляются вперед.
Лагерь парфян находился не так далеко от долины, и римляне преодолели этот путь достаточно быстро. Варвары бежали, не останавливаясь, бросив имущество, пленных и захваченные трофеи, в том числе и легионного орла.
Победа, последовавшая вслед за поражением, возвращение утраченного знамени, освобождение плененных товарищей, бегство врага, казавшегося непобедимым, все эти события, произошедшие за столь короткий промежуток времени, наполнили ликованием сердца людей и возвысили вождя, восстановившего честь римского оружия. Все восхваляют душевные качества Габиния, восхищаются его талантом полководца, отдают должное его уму, отмечают его храбрость и предусмотрительность, превозносят его заслуги как воина и администратора.
Впоследствии очевидцы с восхищением рассказывали, как солдаты подняли его на своих щитах посреди вражеского лагеря, провозгласили императором и спасителем отечества, после чего трижды пронесли вокруг поверженного шатра парфянского полководца, швыряя под ноги золото и дорогие ткани.
Взгромоздив затем огромную кучу драгоценностей, они заявили, что всем этим добром Габиний может распоряжаться по своему усмотрению, а они отказываются получать причитающуюся им часть добычи.