Последний замок (сборник)
Шрифт:
Потом Гвил увидел, что из ноздри вырвался столб белого дыма, завихряясь он превратился в длинную фигуру в белой мантии.
У существа было вытянутое лицо с пустыми глазницами. Морщась от света и хныча, привидение, извиваясь, потекло в галерею, медленно и нерешительно.
Гвил остолбенел. Его мозг лихорадочно работал, пытаясь понять, чего еще можно ожидать. Может, стукнуть привидение кинжалом, и оно рассеется?
— Держи! Держи! Держи! — раздался обиженный голос. — Держи! Держи! Держи! Мои чары и заклинания... недобрый день для Торсингала... Но твой дух вылетит
Привидение заколебалось и... остановилось в нерешительности, устремив пустые глазницы на старика, который, хромая, вышел в галерею.
Еще мгновение, и привидение шмыгнуло обратно в ноздрю храпящего чудища. Голова зашлепала губами, зевнула, выпустив изо рта пламя, которое накрыло старика. Из жезла, закрепленного над дверью, метнулся искрящийся диск и разрезал языки пламени — оно исчезло в пасти монстра, но ему на смену вытекло что-то черное, превратилось в вихрь и поглотило искры.
Наступила мертвая тишина.
Первым нарушил ее старик:
— О, исчадие ада, ты хотело навредить мне, но мой верный жезл разрушил твое колдовство. Скоро ты превратишься в ничто. Почему бы тебе не убраться в Джелдред?
Огромный рот чудовища открылся, похожий на серую пещеру, глаза гневно засверкали. Голова истошно закричала. Такого жуткого вопля Гвил никогда не слышал. Из жезла с огромной скоростью вылетела серебряная стрела и ударила монстра. Раздался взрыв, лицо исказилось от боли, нос растекся бесформенной серой массой. Голова извивалась, как морская звезда, все больше увеличиваясь.
Старик произнес:
— Вы видели, как был повержен мой враг. И не помешали старому Керлину исполнить свой долг. Вы чистосердечны, но равнодушны к добру и злу. Впрочем, хватит, жезл!
Голова вздохнула, ее веки поползли вверх. Керлин — Хранитель — пронзительно расхохотался и повернулся к молодым людям, которые стояли ь дверном проеме, прижавшись друг к другу.
— Что это значит? Почему вы стоите? Ведь часы учебы закончились. — Старик погрозил пальцем. — Музей не место для бездельнико. Идите домой в Торсингал, в следующий раз будете проворнее и не станете нарушать установленный порядок... — Он замолчал, бросив гневный взгляд через плечо. — День закончился скверно; Ночной Хранитель Ключа опаздывает... Конечно, я подожду этого лентяя, но сообщу Ликургу... Пожалуй, пойду к себе, отдохну, здесь не место старику. Не задерживайте меня, уходите! — И, жестом показав Гвилу и Шири на дверь, он пошел сам.
Гвил обратился к уходившему:
— Мой господин, мне очень нужно поговорить с вами!
Старик остановился и посмотрел на юношу.
— Ну что еще? Разве день не кончен? Вы нарушаете порядок, а этого никак нельзя допустить. Приходите ко мне завтра, и я выслушаю вас. А сейчас уходите.
Гвил опешил.
— Господин Хранитель, — легонько прикоснулась к нему Шири, — мы рады бы вас не беспокоить, но нам некуда идти.
Керлин равнодушно посмотрел на нее:
— Некуда идти? Что за чушь? Идите домой или в пубесцентарий, или в темпль, или в гостиницу. Ведь Музей не таверна.
— Мой господин! — отчаянно крикнул Гвил. — Выслушайте меня. Мы здесь по воле случая.
— В чем дело?
— Чье-то зло околдовало нас. Вам не кажется?
— Все может быть, — задумчиво проронил Хранитель.
— Нет Торсингала! Здесь вокруг нет жилья, просто пустое место. Ваш город давно исчез!
Хранитель ласково улыбнулся:
— Очень жаль... Печальный случай. Беда с этой молодежью. Все куда-то торопятся, — и укоризненно покачал головой. — Ах, да. Мне ясно, что нужно сделать. Вы должны хорошенько отдохнуть. Простая гуманность вынуждает помочь людям. В любом случае Ночной Хранитель Ключа не развеет моей скуки. — Старик кивнул. — Пойдемте! Не заставляйте меня ждать.
Гвил и Шири нерешительно пошли за ним.
Керлин открыл одну из дверей и вошел, ворча под нос что-то неразборчивое. Молодые люди — следом.
На стенах комнаты были какие-то золоченые шишки. В центре помещения стояло зачехленное кресло, а в стороне — высокий сундук с резными кольцами.
— Вот — кресло Знаний, — пояснил Керлин. — Оно регулирует Образец Ясности, настраивается само. Я смог бы исправить ваши чувства, но из гуманистических соображений не стану этого делать.
— Господин Хранитель, кресло Знаний может подействовать и на меня? — встревоженно спросил Гвил.
— В твоей голове все перепутано, и контакт будет чрезвычайно затруднен. Ученые, изучающие нервную систему человека, с помощью кресла могут судить о способностях наблюдаемого. Ведь для того чтобы исправить, надо сначала хорошенько понять.
— Если я сяду в кресло, — спросил Гвил, — что вы будете делать?
— Включу контакт. Это тебя ошеломит. Через тридцать секунд загорится лампочка, которая оповестит об окончании воздействия. Проделав обратные манипуляции, я восстановлю твои силы.
Гвил переглянулся с Шири:
— Ты что-нибудь понимаешь?
— Да, Гвил, — прошептала девушка.
— Хорошо, покажите, как мне сесть, — обратился Гвил к Хранителю.
— Сядь и расслабься. Я прикрою козырьком твои глаза, чтобы не отвлекалось внимание.
Наклонившись над креслом, Гвил стал рассматривать прибор.
— Ничего не понимаю...
Хранитель от нетерпения подпрыгнул:
— Для этого нужен особый дар, — и сел в кресло сам.
— Как пользоваться козырьком?
— В этом-то все и дело, — Керлин закрыл лицо пластинкой, расслабился и вздохнул.
Шири огромными глазами смотрела на Гвила.
— Он умер?
— Кажется, нет.
Их глаза не отрывались от обмякшего тела. Шли секунды.
Издалека послышался звон и торжествующие крики. Гвил бросился к двери. В галерею втекали и вбегали привидения. За ними Гвил увидел и огромную голову. Ее глаза сверкали. На нелепом подобии ушей болтались красные сережки.
Стена треснула и развалилась. Огромное щупальце схватило Шири за руку. Девушка закричала от ужаса. Гвил побледнел и задрожал, хлопнув дверью по ближайшему привидению. То просочилось в дверь, медленно, клочками тумана.