Последний защитник
Шрифт:
Я пришел в Скотленд-Ярд раньше его. Уильямсон что-то весело напевал себе под нос, поднимаясь по лестнице. Он вызвал меня в свой кабинет, велел закрыть дверь и плюхнулся в кресло.
– Где вы пропадали? – Уильямсон оглядел меня и нахмурился. – Неважно выглядите, Марвуд.
– Прошу прощения, сэр. Лихорадка. Не смог прийти раньше. Я был…
– Да бог с ним! Чем закончилась ваша затея с проституткой из борделя во дворе «Кобеля и суки»?
– Боюсь, ей не удалось найти ничего, что связывало бы его светлость с беспорядками в столице. Но я наведался на Генриетта-стрит и допросил госпожу Хэксби по поводу ее связи с герцогом, а также поинтересовался, с какой целью она отправилась в тот вечер в Уоллингфорд-хаус. Она ответила, что это было связано с профессией ее мужа: герцог, видите ли, собирается строить в Йоркшире особняк. Господин Хэксби уже был там. Но, едва узнав о встрече герцога с его друзьями-диссентерами, она тотчас покинула дом.
– Вы верите этой даме?
Я пожал плечами:
– Не вижу причины сомневаться. Вряд ли герцог доверит что-то важное женщине. Я убежден, что госпожа Хэксби не разделяет убеждений своего отца или политику герцога. Кроме того, ее сейчас занимают другие вещи. Ее муж очень болен. Откровенно говоря, он скончался вчера.
Уильямсон крякнул.
– Упокой Господи его душу! В любом случае это был, вероятно, ложный след. Но теперь сие не имеет значения. Бунты практически прекратились, подстрекатели в тюрьме. Мы повесим парочку смутьянов и покончим с этим. Если даже герцог и приложил руку к этому делу, то ничего не добился. Только потерял доверие своих сторонников.
Так вот в чем крылась причина хорошего расположения духа Уильямсона. Хотя он и не знал всех замыслов Бекингема, становилось все более понятно, что неудача, которую герцог потерпел в парламенте, не сумев провести законопроект короля, нанесла смертельный удар по его политическим амбициям. Уильямсон не смог удержаться и признался мне, что, по словам лорда Арлингтона, голос его светлости уже не привлекает такого внимания на совещаниях Тайного совета, как прежде.
– Король многое понял, – поведал мне Уильямсон. – Он позволяет герцогу себя развлекать. Разрешает Бекингему ходить гоголем по двору и изображать из себя великого человека, но и только. А работу правительства делают те, кто действительно на это способен. Итак, все хорошо, что хорошо кончается, Марвуд. Хвала Господу!
В течение следующих двух недель наша жизнь вошла в прежнее русло. Издавались новые номера «Газетт», приходили письма, которые в нашей конторе тщательно изучали и подшивали в папки для хранения. Кроме того, мы составляли другие письма и рассылали их по всему королевству, предварительно скопировав в книги. Господин Уильямсон с лордом Арлингтоном не спеша прогуливались по Собственному саду, склонив голову друг к другу, устраивая государственные дела и выполняя поручения правительства.
Что касается меня самого, то я купил новый парик. Я потратил на него почти десять фунтов, поскольку острота Чиффинча про пару дохлых белок глубоко задела меня. Ну что за странный мир, в котором человек должен потратить больше, чем может себе позволить, чтобы нацепить чужие волосы, да еще заплатить цирюльнику, чтобы тот стриг его собственные волосы довольно коротко, поскольку иначе носить парик неудобно? Я также заказал новый костюм – длинный камзол и жилет по последней моде.
Маргарет вздернула брови при виде моей экстравагантной обновки. Однако череда смертей, свидетелем которых я оказался за последние недели, заставила меня задуматься и взглянуть на материальные ценности иначе. Какой толк складывать деньги в сейфы? Деньги – это всего лишь средство для достижения цели, говорил я себе, человек не может их потратить, когда он мертв.
В четверг, 9 апреля, у меня была назначена последняя примерка нового костюма. Я взял экипаж до Холборна и нанес визит госпоже Далтон в ее доме у Хаттон-Гардена. Предо мной предстала суровая женщина с сердитым лицом. По понятным причинам мое посещение ее не обрадовало. Я встречался с ней прежде мельком один раз, когда приезжал к Кромвелям. Я подозревал, что она меня боялась, а потому невзлюбила еще больше.
Госпожа Далтон приняла меня в гостиной. Попросила закрыть дверь и говорить тихо.
Я отказался садиться, когда она предложила, и спросил:
– Ваши гости уехали?
– Он отправился в Харидж. Надеялся успеть на почтовое судно до Хеллевутслуйса. Если все прошло хорошо, должен сейчас уже быть в Нидерландах.
– У него были деньги?
Госпожа Далтон кивнула:
– Достаточно для проезда, и еще останется.
– А где юная леди?
– В Гэмпшире. Получила утром от нее письмо. – Хозяйка дома хмыкнула. – Она не так проста, как кажется, эта штучка.
Больше говорить было не о чем, и я удалился.
– Прощайте, госпожа Далтон, – поклонился я, уходя. – И впредь будьте осмотрительнее, решая, с кем стоит водить компанию.
Когда в тот вечер я вернулся к себе домой, Маргарет объявила, что ей надо кое-что мне сказать. Служанка прошла за мной в гостиную. Через руку у нее был переброшен плащ.
– Я хотела поговорить насчет Мэри, хозяин. Утром у нее случился выкидыш.
– Мне жаль. Однако…
Я мало виделся с девушкой, после того как забрал ее из борделя. За свою короткую жизнь она слишком много всего натерпелась. Маргарет держала Мэри на кухне, где та делала все, что ей велели. Но ни с кем не разговаривала, кроме Стивена, да и то только шепотом. Еще раньше Маргарет говорила мне, что девочка избегает Сэма, хотя уж он-то бы ее точно никогда и пальцем не тронул.
– Ну да, лучше уж так, – произнесла Маргарет, облекая мои мысли в слова. – Намного лучше. Бедняжка ведь сама еще совсем дитя. Что бы она делала с незаконнорожденным ребенком?
– Может, отправить ее домой, к родным?
– У нее никого нет, сэр. Но я хотела вам кое-что показать. – Служанка положила плащ на стол. – Смотрите!
Я узнал плащ бедной Хлорис, который прихватил, когда мы убегали из заведения мадам Крессуэлл. Перед самой смертью Хлорис сказала Мэри, что она должна его взять.
– И что? – не понял я.
– Это не просто плащ. – Маргарет отогнула подол и нажала на ткань. Появились контуры чего-то круглого. – Мэри распустила несколько стежков. Видите, вот здесь. – Как фокусник, она достала золотую монету. – Там есть еще. Пощупайте подкладку.
Так вот где Хлорис хранила деньги, которые я ей дал. А я-то думал, что они потеряны навсегда.
– Вот что, Маргарет. Вели Мэри распустить весь подол. Там должно быть двадцать фунтов. Восемь фунтов – вам с Сэмом. По фунту Мэри и Стивену. Но лучше, если ты будешь хранить их деньги у себя, да и долю Сэма тоже. Остальные десять отдашь мне.