Последний защитник
Шрифт:
Элизабет отвела их в сторону, так чтобы не было видно с улицы.
– Простите, что застала вас врасплох, сэр, – сказала она Хэксби. – Не знала, как еще можно поступить.
– А господин… господин Кранмор с вами? – осведомился Хэксби.
– Нет, отец счел это небезопасным. И не велел мне приходить к вам домой, вдруг они подкупили вашего привратника.
– Они? – резко спросила Кэт. – Кто такие «они»?
– Моего отца узнал один из людей Бекингема. Герцог, правда, был очень добр к нему. Он уверяет, что будет держать в секрете, что мой отец здесь. Но он установил за нами слежку.
– Это еще зачем? – насторожилась Кэт.
– Ради нашей собственной безопасности, полагаю. – Элизабет прикусила губу, ее лицо было бледным и осунувшимся, и сейчас она выглядела старше, чем была на самом деле. – Но… но отец не совсем в этом уверен. И хочет сохранить в тайне это наше дело, то есть, я хочу сказать, наше общее дело. – Она попыталась улыбнуться, но вместо этого ее лицо сделалось несчастным. В конце концов, несмотря на все свои хитрости, она была еще очень молода. – Отец оказался в таком щекотливом положении. Я очень боюсь за него.
В этот момент Кэт почувствовала к Элизабет симпатию, которой не испытывала раньше. И поинтересовалась:
– А почему герцог вдруг решил проявить великодушие?
– Это-то как раз меня и беспокоит. Герцог считает, что мой отец велел выпустить его из Тауэра, когда был лорд-протектором. По крайней мере, он так говорит. Однако отец признался мне, что на самом деле не имел к этому никакого отношения. А я думаю, если герцог и правда так благодарен, то почему он ждал до сих пор, почти десять лет, чтобы выказать свою признательность? Видит Бог, в последние годы отец нуждается в друзьях с толстыми кошельками.
– Я замерз, – неожиданно пожаловался Хэксби.
Кэт огляделась по сторонам. Ей казалось, что за ними наблюдают тысячи глаз. Однако на самом деле на них смотрела только служанка Элизабет, да и та стояла на расстоянии десяти ярдов и не могла слышать разговор. К себе домой они Элизабет пригласить не могли – там ее увидит привратник. Кэт почти не сомневалась, что, если кто-нибудь предложит Фибсу взятку, тот не откажется.
– Пойдемте в таверну, – предложила она и посмотрела на мужа. – Не взять ли нам экипаж до «Барашка»? Нас там знают и всегда найдут комнату.
В Ковент-Гарден была стоянка экипажей, и, на их счастье, один как раз ждал пассажиров. Возница недовольно заворчал и попробовал было отказаться, узнав, что ехать совсем близко: «Барашек» находился на Уич-стрит, всего в нескольких ярдах. Но Элизабет удивила всех, резко бросив ему:
– Какая тебе разница? Получишь целый шиллинг за поездку. Вези нас туда, да поживее, не то я пожалуюсь в гильдию, и у тебя отнимут лицензию.
Улицы в воскресенье были свободнее, чем обычно, и экипаж, нигде не останавливаясь, быстро доставил их до места. Уич-стрит тянулась к северу от Стрэнда. Сама таверна «Барашек» располагалась на северной стороне, на некотором удалении от улицы, в собственном дворе в виде буквы «п». Это было обшарпанное, покосившееся здание под черепичной крышей, поросшей мхом.
Мальчик хозяина, стоявший в дверях, бросился встречать гостей, как только завидел экипаж. Он помог им выбраться, Элизабет дала ему деньги и велела расплатиться с возницей. Потом Кэт послала слугу наверх, распорядившись выделить им отдельную комнату. Им предоставили маленькую комнатушку, выходившую окнами во двор, подальше от гвалта, доносившегося из общего зала внизу, где мужчины собрались пообедать за хозяйским столом.
– Закажем обед? – спросила Элизабет.
– Может быть, просто по бокалу вина и печенье? – предложила Кэт.
– Пожалуй, ты права: нам не следует здесь задерживаться.
Они заказали вино. Элизабет велела служанке ждать на лестничной площадке и подать, когда его принесут. Оставшись наедине с четой Хэксби, она распростерла руки – в жесте отчасти извинения, отчасти признания в собственной беспомощности.
– Отец опасается, что один из слуг госпожи Далтон подкуплен герцогом, – затараторила она. – А еще кто-то снаружи следит, когда мы входим и выходим. К тому же господин Вил бывает у нас каждый день и…
– Господин Вил? – переспросила Кэт.
– Да. – Элизабет глянула на нее. – Ты знаешь его?
– Вил? – протянул Хэксби дрожащим голосом. – Это еще кто такой?
– Насколько я понимаю, сэр, он священник, которого лишили прихода, – ответила Элизабет. – Хотя по нему не скажешь, что он духовное лицо. А еще у этого типа есть слуга, жирный такой головорез.
– Дело становится рискованным, – заметила Кэтрин. – Пожалуй, надо отказаться от этой затеи с Кокпитом.
– Нет, прошу тебя, Кэтти. Давайте все как следует обсудим, прежде чем что-то решать. Отец остался без средств. Он не может питаться воздухом, а потому полон решимости завладеть тем, что оставила ему моя бабушка.
– Ну подумай сама: если люди герцога следят за каждым вашим шагом, не важно, по какой причине, то как, интересно, вы рассчитываете провернуть все без их ведома? Они и на наш след выйдут.
– А что, если мы будет встречаться тайно? Как сегодня. Если соблюдать меры предосторожности, мы все будем в полной безопасности.
– Но…
– Если протектор желает, – ударив ладонью по столу, перебил жену Хэксби, – мы это сделаем. Найдем какой-нибудь способ.
– Но, сэр, подумайте, насколько это рискованно, – попыталась урезонить его Кэт. – Наши судьбы в опасности. Не стоит действовать столь опрометчиво.
Хэксби поднял руку со стола и наставил на Кэтрин дрожащий палец:
– Мы будем помогать его светлости протектору, как и обещали.
Элизабет кашлянула и посмотрела на дверь:
– Прошу вас, сэр, говорите тише. К тому же отец не любит, когда к нему обращаются на старый манер. Помимо всего прочего, это опасно. Расскажите лучше, что вам удалось узнать от человека, который чистит канализацию в Кокпите.
Пока Хэксби несколько сбивчиво, хотя и не упуская ничего важного, давал ей отчет о встрече с золотарем, служанка принесла вино и печенье. Видя, что силы старика ослабевают, Элизабет всячески старалась подбодрить и улестить господина Хэксби, кладя руку ему на предплечье и склоняясь к собеседнику так близко, что он мог шептать ей. Муж то и дело бросал взгляды на Кэт, будто хотел убедиться, что она видит эти знаки благосклонности, следствие торжества его воли.