Последний защитник
Шрифт:
– Да, точно, – наконец произнес его светлость. – Вы видите ситуацию так же, как и я.
Он улыбнулся. Уильямсон тоже не смог сдержать улыбки. Больше всего на свете заместитель лорда Арлингтона не доверял обаянию. За последние несколько лет его опасность с лихвой продемонстрировал сам король, который при желании мог бы с помощью обаяния выманить с небес ангелов, а потом передать их, закованных в цепи, дьяволу, если бы, конечно, дьявол согласился заплатить оговоренную цену и держал сделку в тайне.
– Придет время, и Бекингем непременно уронит себя в глазах короля, – продолжил Арлингтон. – Он подобен фейерверку: мгновенно загорается и горит ярко, но недолго. Если поручить ему какое-нибудь рутинное дело, то оно вскоре ему наскучит. Станет ясно, что герцог не в силах отвечать за свои слова. Он способен управлять палатой общин в интересах короля не больше, чем моя малолетняя дочь. Но у нас есть еще одно затруднение, не так ли?
Уильямсон промолчал. Арлингтон вечно видел повсюду затруднения, и на этот раз заместитель государственного секретаря понятия не имел, на что намекает его светлость.
Арлингтон понизил голос:
– Милорд Шрусбери жаловался, что ему почти два года наставляли рога. Ее светлость и герцог Бекингем не скрывались, буквально демонстрировали свою страсть всему свету, так что Шрусбери должен был знать обо всем с самого начала. И наверняка Бекингем пребывает в недоумении, почему обманутый муж решил бросить ему вызов именно сейчас. И вдобавок устроил дуэль во французском стиле: трое против троих, что неминуемо должно было привести к большой крови. Да плюс еще Тэлбот в качестве секунданта, один из самых ярых врагов герцога не только в парламенте, но и во всем Лондоне. И мой соратник к тому же.
– Вы полагаете, милорд, его величество может заподозрить, что…
– Что мы приложили к этому руку, – заключил Арлингтон. – Да, именно так. Хотя не то чтобы сама идея была плоха.
Они с Уильямсоном уговорили Тэлбота подогреть злобные чувства рогоносца и вызвать герцога на дуэль. Если бы эти двое сражались друг против друга, Шрусбери, будучи меньше ростом и старше по возрасту, явно уступал бы Бекингему. Но дуэль во французском стиле давала графу возможность повернуть ситуацию в свою пользу. Безусловно, с самого начала существовал риск, но если бы все сработало, то награда оказалась бы безмерной. Самый могущественный политический соперник Арлингтона был бы либо опозорен, либо убит, причем в результате цепочки трагических обстоятельств, не имеющих никакой видимой связи с ним самим.
– Я с самого начала сомневался, что план сработает, – протянул Арлингтон. – Тем не менее… – (Уильямсон стиснул зубы, Арлингтон сам все это придумал, вот пусть теперь и расхлебывает.) – Бекингем и так не слишком нас любил, а теперь и вовсе возненавидит. И если я хоть мало-мальски разбираюсь в людях, герцог захочет выставить нас дураками. – Его пальцы танцевали на столе; очередная дурацкая джига, кто бы сомневался. – Безусловно, он пожелает отомстить. Но вот как?
Глава 3
Кузен из деревни
Хозяин пинком будит Ферруса. Он заснул над пустой миской. Миска выскользнула у него из рук. Она лежит перевернутая на каменной плитке.
Феррус сидит на полу, прислонившись к стене у двери во двор. Носок хозяйского башмака попадает чуть выше локтя Ферруса. От удара он падает и лежит на пороге, закрыв лицо руками. Он сворачивается калачиком.
Ежик, думает Феррус. Ему нравятся ежи. Иногда они забредают во двор из парка, чтобы поживиться кухонными отходами. Когда Пустобрех попытался убить одного зверька, тот свернулся в колючий шарик, и колючки поцарапали собаке нос. Спустя некоторое время еж наскучил Пустобреху, и он оставил его в покое. Ежик развернулся и убежал восвояси.
Еще один удар, на этот раз в бедро Ферруса. Он кричит, потому что хозяину это нравится, но боль вполне терпимая.
Пройдет время, и хозяин успокоится.
Феррус – ежик.
В пятницу, в десять часов утра, госпожа Хэксби отправилась в лавку инструментов господина Бёртона, что располагалась через пару домов от «Таверны дьявола» на Флит-стрит, под вывеской с изображением головы медведя. Ее сопровождала служанка, девочка тринадцати лет по имени Джейн Эш. По правде говоря, она была скорее помехой, чем помощницей. Но господин Хэксби считал недопустимым, чтобы жена расхаживала по городу одна, и присутствие Джейн оказалось той ценой, которую Кэт вынуждена была платить за толику своей независимости.
Господин Бёртон широким жестом открыл коробку.
– Вот, госпожа, – произнес он с видом человека, который хочет побаловать ребенка, – то, что заказал ваш муж. Привезли специально из Франции.
Кэт вынула из коробки бронзовый инструмент: полукруглая шкала от нуля до ста восьмидесяти градусов, магнитный компас, подвижная алидада. Это приспособление предназначалось для точного измерения углов. Кэт отнесла его к дверному пролету, где свет был лучше, и повертела в руках.
– Французы называют этот прибор графометром, – изрек господин Бёртон. – Однако я предпочитаю добрый старый английский термин – угломер. Но дело не в названии. Передайте господину Хэксби, что сей инструмент улучшит точность его измерений в тысячи раз. Да, графометр стоит дорого, но не сомневаюсь, ваш супруг сочтет его чрезвычайно полезным приспособлением. Ведь господину Хэксби необходимо делать столько замеров. Куда же в его ремесле без точных углов?
– Нет, так не пойдет! – заявила Кэт.
– Что такое?!
– Ваш инструмент никуда не годится, господин Бёртон.
– Госпожа Хэксби, полагаю, об этом должен судить ваш муж, и я уверен, что он со мной согласится…
– Повторяю: ваш инструмент никуда не годится. – Кэт вернулась в лавку и поставила графометр на прилавок. – Взгляните сами, алидада не вращается свободно, как должна. И я также не удовлетворена гравировкой градусов. Плохо сработано.
Господин Бёртон выпрямился во весь свой рост. Он был выше Кэт не менее чем на девять дюймов.
– Но я вас уверяю, что…
– Я видела хороший графометр в другом месте. Надо было заказывать в Антверпене, сэр. Их приборы несравнимо лучше французских. Всего доброго.
– Я… я напишу об этом господину Хэксби. Или даже сам зайду к нему. Я считаю, вы…
– Как вам будет угодно, господин Бёртон. До свидания.
– А хозяин не станет возражать? – робко спросила Джейн, когда они вышли на улицу. – Если господин Бёртон и впрямь придет к нему…
– Твой хозяин согласится со мной, – отрезала Кэт, но, взглянув на испуганное лицо девочки, продолжила более мягко: – Этот инструмент не такой, каким должен быть. Муж разбирается в этом лучше меня и сразу поймет, что к чему.