Последняя башня
Шрифт:
Ши-Вэй наблюдал за ними с легким почтением, раздумывая о том, что как раз такая работа ему подошла бы. Чем меньше физической нагрузки, тем легче руке. Поэтому он без устали им улыбался и искренне надеялся, что из трехсот с лишним рабочих запомнят именно его. В конце концов, он не отбывает здесь наказание, а направлен из Центра занятости. Это делало его в собственных глазах чуть лучше и ценнее прочих.
Миккель видел его тайные надежды, но не знал, стоит ли заговаривать на эту тему. Не хотелось разочаровывать. Похоже, Ши-Вэй не очень разбирался в том, как работают
Миккель много понимал, но пока еще никогда не возражал. Покуда он служил чему-то.
– Эй, солдат, что нос повесил? – раздался рядом хрипловатый голос.
Рика. Он и не заметил, как она подсела.
– Пытаюсь понять, из чего делали это пюре.
– Сбыт блевотины, – вклинился с глубокомысленным выводом Пакито.
– Блевотина – это ресурс, – кивнул с ухмылкой Карим.
– Все ресурс. И сопли в носу.
– Почему вы такие мерзкие? – скривилась Верука. – Мы же едим.
У нее в отличие от всех был домашний ланч-бокс, где дымилось что-то пряное в пучках свежей зелени.
Миккель в очередной раз поймал себя на мысли, что стоило одному из их горе-группы заговорить, как тут же подхватывали и другие. Но если они замолкали, то все вместе. Неплохой признак слаженной команды, несмотря на то что они друг друга едва переваривают.
– Дай попробовать из твоей тарелки, девочка, – начал Пакито докапываться до Веруки, и они затеяли очередную перепалку.
– Как тебе работается? – поинтересовался Миккель у Рики.
– Как и должно. Если не страдаешь, это не считается.
– Отличное мерило собственной пользы.
– Скорее пользы такого труда.
Она отставила свой термос и рассеянно обвела глазами публику вокруг. Миккель не намеревался ввязываться в беседу, но Рику хотелось спросить о большем. Странное влечение на стыке незаданных вопросов.
– Собираешься оставаться при Центре, пока не предложат работу? Или попытаешься получить трудовую визу на верхние уровни?
– Да мне и внизу хорошо, – отстраненно пробормотала она.
– В своем ли ты уме? – шутливо вопросил он.
– О да, – с необычной серьезностью отреагировала Рика.
– Что за неприязнь к верхним? – заметил Миккель.
Ее взгляд на секунду загорелся, точно кто-то поднес спичку к ее тайне.
– Кто их здесь любит?
Вопрос был в точку. Не только их группа. Миккель смотрел на другие команды и понимал, что это за контингент. Бездомные, должники, сироты на государственном попечении, инвалиды. Они тот же мусор, только их нельзя просто так утилизовать, как большую свалку. Невольно он покосился на Веруку – единственную, кто был с верхних среди всех работников. Она что-то с жаром объясняла Ши-Вэю, но за день ее взор подернулся скулящим отчаянием, словно не это она ожидала увидеть.
– Нравится изучать людей? – вкрадчиво спросила Рика, подмечая все его взгляды.
– Хобби у меня такое. Изучать что бы то ни было, – ровно ответил он.
– Держу пари, Верука отработает свое наказание и больше носа ниже дома не сунет, – откровенно заявила странноватая собеседница. – Ее сломает чужое несчастье, которого вокруг слишком много. На горе смотреть невозможно. Если пытаться сопереживать всему, лопнет сердце. Если игнорировать – перестаешь чувствовать все остальное тоже.
– Хороший вывод.
Миккель по привычке вглядывался и в ее лицо. Черты постоянно менялись и ускользали. Можно ли назвать Рику приятной? И да, и нет. В какой-то момент ее облик вдруг неуловимо перетекал во что-то другое. Только взгляд оставался по-прежнему настороженным, и в его глубине горело темное пламя. Оно жалило.
– Что ты там видел за пределами башни, а, солдат? – спросила Рика.
С отзвуком ее слов вспомнился расходящийся над головой небосклон. Одна половина – лиловая, другая – золотая. За дымкой облаков полыхает солнце. Вокруг пустыня с почти стершимися остатками зданий.
– Там ничего нет, – честно ответил он, слегка склоняясь к ней, чтобы его было лучше слышно в нарастающем гомоне. – Но есть ощущение… – Миккель замялся, не зная, как сформулировать. – Чувство… пространства. Ты понимаешь, что мир уходит не вглубь, а вширь.
– Видел ли ты других людей? – почти невесомо коснулся его уха следующий вопрос. – Другие башни, быть может?
– Нет, – отрывисто качнул он головой. – Земля пуста. Это данные со спутника. Люди есть только под землей и на Вавилоне. Тех, что внизу, я видел. Они бродят в туннелях под нами, вечно роют что-то… Ищут вход на Вавилон. Как правило… одиночки, сбежавшие от своих кланов, выживающие благодаря удаче.
В лице Рики появилась странная мечтательность. Миккель точно сказку ей рассказал, хоть выходила та хуже некуда. Но показалось, что сейчас они больше не со всеми, а застыли на стыке миров, говоря о чем-то, что знакомо и понятно только им.
– А нелюдей ты видел?
Это прозвучало шепотом. Миккель едва заметно опустил подбородок:
– Их не так много в моем секторе. И это… люди, – с промедлением ответил он. – Они ими были. И думают они как люди. Просто потеряли свое лицо. Некоторые нападают, потому что привыкли так выживать. Некоторые никуда не бегут и взглядом просят, чтобы мы закончили их мучения.
На них словно надвинулась невидимая тень. Галдящие Пакито с Каримом пропали. Лампы над головой стали тусклее. Взгляд Рики не выражал сострадания, но в нем застыла необъяснимая парализованность.
– Да, солдат. Много ты повидал, – кратко пробормотала она, уставившись куда-то в сторону.
– У меня есть имя.
– Миккель, знаю. – Рика поднялась и бросила со смешком, глядя на него свысока: – Я буду звать тебя солдатом. Ты словно собой становишься, когда тебя имени лишают. – С этими словами она перешагнула через скамью и пошла куда-то в сторону умывальников.