Последняя битва
Шрифт:
И она даже не знала, насколько оказалась права. Туман очень сковывал видимость, но всё равно не смог спрятать от друзей небольшой пруд. Местность, по которой ехали ребята, была из рук вон интересной. Каменистая почва. Дорога с обеих сторон окружена камнями и сухой почерневшей травой. Пыль и мёртвые растения, застывшие деревья и ужасная влажность.
— Ну, вот. А ты говорила. Наконец-то, — с видимой долей облегчения произнёс Анри. Ребята слезли с лошадей. Животных им выделил Ресгай, попросив отпустить, когда они дойдут до каменных стражей. На удивление ребят и недовольство Анри и Винара, он пояснил, что в дальнейшем они будут только затруднять ход движения, а поскольку они специально обучены, то сами вернутся домой. — Ну, что? Тут разобьём лагерь, или дальше пойдём?
— Здесь, наверное. Я жрать хочу, как волк! Смотрите, как лошади морды тянут. Ну, спокойно, успеете, — придержал свою кобылку Винар. —
— Я за дровами, — перекривил его Анри. — Так бы и сказал, что припекло.
— Как-то здесь очень тихо. Странное место. Вы ничего не чувствуете? — задумчиво произнесла Мила. Она как-то вяло и печально подошла к воде. Мира, Аслан и Анри, держа за узды своих лошадей, приблизились к подруге. Лошади испуганно шарахнулись от воды.
— Чего это они? — безразлично спросила Мира, отпуская поводья. Друзья последовали её примеру и сели неподалёку от пруда. Ни одного звука, ни одного шороха. Вокруг было пустынно в прямом смысле этого слова. Земля была, как камень. Ни одной, пускай дажё высохшей травинки. Ничего. Только тёмная манящая лужа, которая утягивала сознание за собой в омут. Да, ещё какой-то одинокий и печальный очень знакомый образ. Наверное, они очень устали. В лицо повеял ветерок, и всё стало безразличным и серым.
— Странно, — это были последние слова, что произнесла Мила и услышали ребята, прежде чем их глаза закрылись под давящей тяжестью воздуха. Вода мягко засветилась, едва до ладони Милы дотронулась первая капля…
*********************************
Четыре. Что это? Четвёрка означает слишком многое, чтобы не обращать на это внимания. В магии это четыре стихии: воздух (сильвы, сильфиды), огонь (саламандры, эльфы), вода (ундины, русалки, сирены), земля (гномы, альвы). Существует всего четыре темперамента, четыре поры года, четыре масти карт, четыре стороны света, углов в доме тоже четыре. Но в данном случае было ещё кое-что.
Перед людьми стояло Четверо слуг Зла. Безжалостно взирали они на теперь уже обезумевших. Нет, не людей, скорее сущностей. Ибо, теперь в любом животном было больше человеческого, нежели в самих людях. Эти грязные, сломленные, фанатичные души подняли глаза вверх. На тех, кто говорил.
— Слушайте, ибо в этом спасение ваше! — закричал Самаэль, поднимая руки вверх. — Наш Хозяин был атакован слугами Творца безжалостно и безоговорочно. Проповедники прошлого были вольны определять "добро" и "зло" так, как устраивало их, и с радостью предавали забвению, как на словах, так и на деле, тех, кто не соглашался с их ложью. Их разговоры о "милосердии", едва речь заходит о Его Величестве, становятся пустым притворством, и что еще более несправедливо, они осознают тот очевидный факт, что без их врага разрушится сама их религия. За все века, в течение которых Хозяина закрикивали, он ни разу не повышал голоса, отвечая своим клеветникам. Он оставался добродушным и великодушным во все времена, несмотря на то, что те, кого он поддерживал, неистовствовали в своих речах. Он показал себя образцом хороших манер, но теперь считает он, пришло время крикнуть в ответ. Он решил, что пришел срок воздать должное. Отныне не нужны более своды правил лицемерия. Каждое слово — язык пламени. Это пламя очищает! Прочтите же и выучите Закон. Из сей бесплодной пустыни стали и камня я возвышаю свой голос, дабы смогли вы услышать его. Востоку и Западу я подаю знак. Северу и Югу я даю знать: смерть слабым, богатство сильным! — он ещё раз поднял руку, и толпа взревела, выкрикивая грязные ругательства.
— Откройте глаза, дабы видеть, о люди, чей разум заплесневел; слушайте меня, недоуменные миллионы, — выступил вперёд Третий воин, и взоры обратились к нему. — Восстаньте, чтобы бросить вызов мудрости мира, подвергнуть испытанию законы Человека и Творца. Те, кто говорят: "ты должен", есть ваши смертные враги. Освободитесь ото всех условностей, которые не ведут к нашему земному благополучию и счастью. Пришло время повесить знамя сильных!
— Слушайте! И падите ниц перед вашей королевой, ибо никто не устоит, — вышла вперёд Дева Ночи. Она взглянула на серые массы внизу, которые взирали на неё с благовейным и откровенным ужасом, но в глазах её был только холод. Она была голодна. Этот голод невозможно было утолить ничем, кроме одного. И это могла сделать лишь одна вещь во всей Вселенной: Ключ. Нахема поманила пальцем какую-то девушку и та безропотно подчинилась. Рука взметнулась вверх, лицо Царицы на миг окрасила гримаса и на алтарь, перед которым стояло две девушки, полилась ещё тёплая кровь. Тело затрепыхалось, и Чаша получила новую порцию сил. Ничтожную, но долгожданную. — Соберитесь же вокруг меня, о вы, презревшие смерть, и сама земля станет вашей. Обладайте же ею, и владейте! — толпа взревела, и глаза их налились присутствующим видом крови, которую царица налила в бокал. — Слишком долго правое и неправое, добро и зло были извращены лжепророками. Не спешите верить во что-либо и во все, ибо вера в один лжепринцип есть начало всей глупости. Верите ли вы мне?
— Да! — толпа ревела, толпа ликовала. Зрелища были, хлеб был не нужен. Хотелось крови!
— Где бы и когда ни было, ложь, возведенная на трон, да будет свергнута без пощады и жалости, ибо под бременем лживости никому не дано процветать! — Четвёртый Воин тоже умел говорить. И по коже стоящего внизу люда пробежал озноб. — Самая опасная из всей царствующей лжи есть святая, освященная, привилегированная ложь. Ложь, являющаяся для всех шаблоном правды. Она плодит другие всеобщие ошибки и заблуждения. Общераспространенная ложь есть самый могущественный враг личной свободы. Есть лишь один способ иметь с ней дело: вырезать ее до самой сердцевины! Уничтожить ее корень и ветвь! Истребить ее, пока она не сделала это с нами.
— Смерть Магам и Колдунам, приспешникам лжи и неволи! — закричал Самаэль, и площадь огласил рёв.
— Смерть Магам и Колдунам! — правды не было. Мораль исчезла. О культуре и правильности забыли. Больше не было ничего хорошего и светлого. От первооснов отказались, затоптали в грязь то, что раньше называли чудом. Это была самая настоящая чума.
***********************************
— Демэшхо Мессанин! Ветром пускай твоё тело освободится! Дыханием рот твой наполнится, словом твои уши откроются, светом глаза прояснятся! Пробудись. Поднимись! — "Что это?". — Демэшхо Мессанин! Иди туда, где янгол по два крыла. Одним крылом умоешься, а ветром от второго укроешься! — "Почему так болит голова? Кто это там кричит? Не мешай спать. Не хочу я никуда идти. Я спать хочу. Не мешай". — Демэшхо Мессанин! Ветром пускай твоё тело освободится! Дыханием рот твой наполнится, словом твои уши откроются, светом глаза прояснятся! Пробудись. Поднимись! — "Не пойду, мне и тут хорошо. Голова, — голова разлетелась на тысячу осколков от тёрпкого смрада, что ударил в нос. — Что это за вонь? Откуда? Не хочу". — Демэшхо Мессанин! Иди туда, где янгол по два крыла. Одним крылом умоешься, а ветром от второго укроешься! — "Оставь меня в покое. Если найду, изувечу. Не пойду я никуда, я хочу спать! Я сплю! Сплю!". — Демэшхо Мессанин! Ветром пускай твоё тело освободится! Дыханием рот твой наполнится, словом твои уши откроются, светом глаза прояснятся! Пробудись. Поднимись! — "Ну, всё. Я тебя убью".
Мира попыталась открыть глаза и сразу же почувствовала, как к горлу подкатывается комок чего-то вовсе неприятного. Она скрутилась калачиком и попыталась бороться с тошнотой. Голова не просто болела, её не было. Было очень похоже на то, что она пошла искать лучшего хозяина. Мира как-то отупела, и даже собраться с мыслями не могла, чтобы понять, что происходит.
— Вот, понюхай! — в нос ударил едкий запах, на глаза навернулись слёзы. Мира закашлялась и отвернулась. — Давай, давай, — какой-то доброжелательный садист не отставал. — Тебе станет лучше. — "Ага, как же. Только после того, как я задохнусь", раздражительно подумала Мира. Даже это казалось непосильной задачей. Мысли отправляли в нокаут. Затем девушка как-то отупело скосила глаза на свои руки, и увидела в них чашу с горячим напитком. — Пей! — услышала она. И решив, что лучше быть отравленной, чем дышать подобного рода гадостью, сделала глоток. Через несколько минут сознание и вправду прояснилось, хотя голова раскалывалась по-прежнему. Мира сделала ещё глоток и посмотрела на своего мучителя.
Винар сидел, склонившись над Милой, и что-то шептал. Мира прислушалась и поняла, что она где-то слышала эти слова. Над бледной беспамятной подругой Винар размахивал какой-то подожжённой палочкой. Мира была немного не в форме, чтобы понять, что это. На самом деле, это были скрученные в тугую трубочку травы.
— Винар? — из горла вырвался тугой шипящий свист. Мира едва ворочала языком.
— Допивай напиток, поможешь. Демэшхо Мессанин! Ветром пускай твоё тело освободится! Дыханием рот твой наполнится, словом твои уши откроются, светом глаза прояснятся! Пробудись. Поднимись! — Мира увидела, как изо рта и носа подруги выползает зеленоватый туман, похожий на змею. Винар продолжал бубнеть формулу до тех пор, пока Мила не вздохнула и не открыла глаза. Он отёр лицо девушки. Потом Винар проделал ту же самую процедуру, что и с Мирой. — Мира, можешь помочь? — спросил он у подруги. Мира попыталась промычать положительный ответ, но тон Винара её задержал. — Понятно. Чародеи-заклинатели хреновы! — он принялся бубнеть формулы над остальными друзьями.