Последняя битва
Шрифт:
Раничев вздрогнул, узнав в одной из едущих рядом с Ягайло дам пани Елену, молодую жену верного орденского вассала Здислава из Панена. Она-то как здесь? Улыбается, довольная такая… Вообще все это наводит на вполне определенные мысли. Елена – шпионка Ягайло! Да, именно так. А ее пасынок Александр, несчастный сын Здислава, видать, что-то заподозрил… на свою голову. И пажа тоже не пожалела, сучка. Вот так и появляются влиятельные аристократические роды… Впрочем, может быть, прекрасную паненку просто-напросто взяли в плен?
– О нет, то не пленница, – ответил на вопрос
Вот так-то! Приближенная к королевскому двору. Несчастный пан Здислав, пожалуй. Ему и вправду лучше было погибнуть…
Тепло простившись с Путятой и менскими, Иван прибился к группе поляков и литвинов, направлявшихся в Дубровно с целью весело провести время.
– А там есть, где проводить? – засомневался Раничев. – Ведь все в городе сожжено и выпито до нас.
– Ну все-то не сожжено, – ухмыльнулся здоровенный литвин в шикарном ярко-алом плаще. – Думаю, выпивку мы там сможем найти. И девок!
– О! Девок – это самое главное…
Так и шли – весело, с прибаутками. У кого-то из поляков нашлась фляга, правда, пока добрались до Дубровно, она давно кончилась.
Подвергшийся беспощадному грабежу союзных войск городок представлял собой печальное зрелище. Сбитые напрочь ворота, так еще и не починенные, пустые оконные провалы ратуши, черные проплешины пожарищ, разгромленные лавки. Ратушная площадь с перевернутыми рядами прилавков, казалось, навсегда опустела. Хотя нет… В углу уже раскладывал свой нехитрый товар рыбник. И пара крестьянских возов завернула на площадь – видать, что-то привезли. А что делать? Жизнь-то продолжалась! А что касаемо города – придет время, отстроится, лишь бы горожане никуда не ушли. Платил оброк Ордену, станет платить Польше – всего-то делов, эко диво!
– Знаю тут одну забегаловку. – Раничев заговорщически подмигнул здоровяку-литвину. – Идем?
– Конечно! – оживился тот и махнул рукой своим. – Пошли, ребята.
Как ни странно, но постоялый двор старого Зеппа вовсе не пострадал от грабежей и пожаров. Вернее, конечно, пострадал, но не очень. Ну подумаешь, повалили ограду да изнасиловали всех девок-прислужниц – пустяки, житейское дело! Зато теперь победители платили щедро. И, похоже, на постоялом дворе кто-то гулял – из длинного гостевого дома доносились песни и музыка. Музыка!
Раничев четко различил лютню, свирель, брунчалки. И голос Саввы…
Вошли…
– Ну здоровеньки булы!
– Иване Петрович!
– Боярин-батюшка!
– Живой!
Здоровяк-литвин удивленно посмотрел на Ивана:
– Так ты их знаешь?
– Это мои люди, – честно признался Раничев. – Сейчас будут для нас петь и играть.
– Вот славно! – Литвин, а за ним и поляки радостно оживились. – Ух, и повеселимся ж, панове! Хо, да тут и девки!
Да уж, разбитных девок здесь хватало. Такое впечатление, что слетелись на звуки музыки со всей округи, что и понятно – до прихода Ивана с компанией тут уже гулеванил небольшой польский отряд. К счастью, до драки дело не дошло –
– Эй, Збышек! Тебя ли вижу?
– Ха! Витень! Пся крев, ты еще жив, старая перечница! Эй, кабатчик, вина сюда!
– Вино, к сожалению, кончилось, молодой господин.
– Как это – кончилось? Да я тебя…
– Есть вкусная брага и свежий сидр.
– Хорошо, давай, тащи сидр. И не забудь брагу! На вот!
На стол, звеня, полетели монеты.
Кто-то из сидевших обернулся:
– Хей, Хуан!
Раничев вздрогнул – и тут же улыбнулся, натолкнувшись на грубое отталкивающее лицо. Отто Жестянщик!
– Ты как здесь, друже?!
Отто ухмыльнулся:
– Пришлось помахать дубиной – немало тевтонских псов отправил на тот свет. А ты, я вижу, тоже не сгинул?
– Да уж, и мне пришлось помахать. Только не дубиной, а вот этой штукой. – Раничев показал пальцем назад. За спиной его, в особых ножнах, висел здоровенный полутораручный «бастард».
– Добрая вещь, – одобрительно кивнул Отто и подвинулся. – Давай, садись к нам… – Он вдруг усмехнулся. – Говоришь, просто решил посмотреть земли у старой мельницы? Я и тогда не поверил… Догадывался, чей ты человек. Витовт, Ягайло?
– Витовт, – улыбнулся Иван. – Пойду, закажу скоморохам песни.
Им удалось наконец обняться, уже под ве-чер.
– Родные вы мои, – обнимая ребят, искренне радовался Раничев. – Глебушка. Савва… Ульяна… Стоп. А где рыжий? Вроде был…
– Нет больше рыжего, – тихо сказала Ульяна. – Как начали грабить, выскочил, дурак, зачем-то… И схватил стрелу в сердце. Долго не мучился…
Иван сглотнул слюну:
– Где схоронили?
– Пойдем, покажу. – Ульяна поднялась с лавки и, жестко взглянув на остальных, приказала: – А вы ждите здесь.
– Славно ты раскомандовалась, – усмехнулся Иван.
– Славно, да жаль, поздно. Кабы я этих дурачков раньше в руки взяла, так, может, и Осип жив бы остался.
– Так, выходит, ты их и спасла.
– Выходит, так, врать не буду. – Девчонка вздохнула. – Рванулись на улицу с копьями! Зачем? Добро хозяйское спасать? Дурачье… Еле их охолонула. Осипа вот не успела – уж больно тот шебутной, не угнаться…
Они вышли за город и оказались на берегу неширокой реки. Прошли смородиновыми кустами, малинником, выбравшись на крутой обрыв, поросший кривыми соснами. Под одной из сосен высился холмик и крест.
– Эх, Осип, Осип. – Иван снял бы шапку, да шапки не было. – Рваное ты Ухо… Ну что сказать? Спи спокойно…
– Пойдем… – сдавленным голосом прошептала Ульяна.
Она все-таки не выдержала по пути, разрыдалась, прислонившись к сосне.
– Ну будет тебе, будет… – гладя девчонку по дрожащим плечам, пытался успокоить Иван.
Ульяна успокоилась не сразу, но успокоилась.
– Пойду к реке, умоюсь… А давай вместе пойдем!
– Пошли.
По узенькой тропке они спустились к реке. Ульяна нагнулась, умыла лицо… Потом, оглянувшись, сняла одежду – широкую куртку, узкие штаны… Не торопясь, зашла в воду, лукаво обернулась: