Последняя Ева
Шрифт:
Но, умом понимая все это, Ева так и не могла решиться отдать свое чувство этим волнам – волнам обыденности. Да и Денис пока не предлагал встретиться, и ей оставалось только гадать, почему. Никаких признаков неприязни с его стороны ведь не было…
Конечно, мама давно заметила, что Ева переменилась. Да и как было не заметить этот румянец, то и дело пробивающийся на ее щеках сквозь падающие светлые пряди, и блеск глаз, и таинственную, неизвестно отчего расцветающую на лице улыбку? Едва ли Надя не догадывалась, почему вдруг окутывает ее дочь такое тихое сияние. Догадывалась, наверное, и
Где-то в начале февраля Денис сказал однажды:
– Знаешь, я, кажется, разменяюсь все-таки с предками. Сколько можно жить как мальчик? Они, конечно, женитьбы моей ждали, чтоб разменяться, но это же смешно. Как будто без женитьбы мне свобода не нужна!
Они медленно шли вдвоем по Садовому кольцу. Оба засиделись допоздна, потому что в школе как раз готовился грандиозный праздник – Масленица. Весь день после уроков в мастерских шили костюмы и делали декорации, в актовом зале репетировали, и только недавно удалось отправить детей по домам. Стемнело, наконец-то выпавший снег поблескивал в свете фонарей. Все было обычным для этого времени года, и все повторялось неизвестно в который раз: снег поблескивает под фонарями, мужчина и женщина медленно идут вдвоем по московской улице… Но Ева меньше всего думала сейчас о повторениях.
«Все теперь изменится! – мелькнуло у нее в голове. – Он будет жить отдельно, и ничего не надо будет специально придумывать, устраивать, мы просто будем видеться, когда захотим. Боже мой, всегда!»
Словно прочитав ее мысли, Денис произнес:
– Не знаю только, когда удастся. Хотелось бы, конечно, поскорее, но у нас такая планировка дурацкая, черт ее знает, как такую и разменять! Не квартира, а распашонка.
Ева знала, что он живет где-то в Чертанове и каждый день добирается на работу не меньше часа. Но, кажется, его беспокоило не расстояние.
– Хорошо бы в Крылатское попасть, – продолжал Денис. – Я, знаешь, парапланами увлекся, а там-то как раз – летай не хочу!
– А что это? – спросила Ева. – Вроде дельтапланов?
– Ну, почти, – кивнул он. – Скорее вроде парашютов. Только на них паришь, в воздухе паришь, понимаешь? Я попробовал недавно. Это такой кайф, Ева, ни с чем его сравнить невозможно! Я в Крылатское на лыжах поехал кататься, ну и решил попробовать. У меня в груди все прямо взвихрилось, никогда со мной такого не было! Знаешь, как это бывает?
– Знаю, – улыбнулась Ева.
С ней это происходило, когда он обнимал ее, приоткрывал ей губы поцелуем. Но он был мужчиной, все у него было по-другому. И сердце у него замирало не тогда, когда он целовал женщину, а когда летал на параплане.
«Я, наверное, за это его и люблю, – подумала Ева. – Нет, не за это – я просто так его люблю, и все, что он делает, и лыжи его, и походы, и парапланы…»
В метро им надо было ехать в разных направлениях. Ева с удовольствием проехалась бы до «Чертановской», а потом уже домой: так не хотелось сразу расставаться… Но Денис этого, конечно, не предложил. Да и с какой стати он стал бы предлагать, чтобы она его проводила? О том, когда они встретятся вне школы, он тоже не говорил, и Ева теперь понимала, почему: он просто ждет, когда наконец разменяется
– А у меня день рождения скоро, – сказала она. – Ты придешь?
День рождения у нее был в марте. Ехидная Полинка называла его «рыбным днем»: Рыбы, Евин знак, замыкали годовое кольцо Зодиака.
– Ну, если пригласишь, приду, конечно, – улыбнулся Денис. – Скоро – это когда?
– Десятого марта.
– Хорошо, – кивнул он. – Что тебе подарить?
Ей было все равно, что он подарит и подарит ли что-нибудь вообще. И хотя десятое марта было совсем не скоро, больше месяца еще, но это все-таки была определенная дата, которой можно было ждать. И ведь это не было навязчивостью с ее стороны – назначить встречу, просто пригласив его на день рождения…
Никогда в жизни Ева не ждала своего дня рождения с таким волнением. Разве что в детстве, когда жила у бабы Поли в Чернигове. Но тогда ей три года исполнялось, а не двадцать семь. А таких дат, как ее нынешняя, незамужние женщины вообще-то ждут уже без особенной радости…
Но она ждала встречи с Денисом, и ей было все равно, с чем эта встреча будет связана. Да хоть со столетним юбилеем!
К Евиному удивлению, намерения мамы совпали с ее собственными.
– Ты пригласила бы друга своего на день рождения, – сказала Надя таким тоном, как будто наличие друга было чем-то само собой разумеющимся и всем давно известным. – Все-таки нам ведь хочется его увидеть. И чего ты как маленькая таишься, не понимаю.
Они сидели втроем перед телевизором и смотрели какой-то фильм. То есть Ева только делала вид, что ее интересует фильм. Но она не предполагала, что мама это замечает.
– Пригласи, пригласи, – повторила Надя. – Он ведь в школе вашей работает?
– Да, – удивленно кивнула Ева. – А откуда ты знаешь?
– Ну, ты уж нас совсем дураками считаешь, – улыбнулся, повернувшись к ней, отец. – А где ты еще бываешь, интересно? Да я его и видел, по-моему. Тот, с которым ты в походе была, симпатичный такой, с открытым лицом?
– Да, – смущенно согласилась Ева.
Ей стало так легко, так спокойно! Стоило только родителям на минуту вмешаться в течение ее жизни, и все тут же стало ясным как стекло. Исчезла смутная тревога, и неуверенность в происходящем, и беспричинное ощущение невозможности счастья… Все растворилось в прямом взгляде папиных глаз и в мамином спокойном голосе.
Может быть, впрочем, Надя вовсе не была так уж спокойна за свою старшую дочь, но она умела выглядеть так, как считала нужным, и ни о чем нельзя было догадаться по ее лицу.
– Он придет, – сказала Ева. – Его Денисом зовут. Денис Баташов.
…Уже совсем ночью, когда разошлись гости, которых в этом году было как никогда много – даже детских, дворовых подружек она позвала, – Ева впервые перевела дух.
Весь день все мелькало у нее в глазах, кружилось, дыхание замирало, когда она смотрела на Дениса и не могла поверить: неужели это он сидит на их широком диване, и играет на гитаре, и о чем-то разговаривает с отцом, и говорит какие-то веселые комплименты маме? Это было слишком прекрасно, чтобы быть правдой, но это было так!