Последняя глушь
Шрифт:
— Это конец, Уджурак, — резко сказал Токло. — Дальше идти некуда! — он махнул лапой в сторону лежавшего внизу моря. — Мы не сможем зайти дальше, не замочив лап.
Уджурак тоже посмотрел на зыбкую полосу серой воды и линию льда, блестевшую у самого горизонта. Потом снова поглядел на Токло. В его коричневых глазах была мольба, словно он просил своих друзей понять то, что он должен им сказать.
— Я знаю, что ты должен быть прав… но если это конец пути, то почему я этого не чувствую?
ГЛАВА III
ТОКЛО
Токло
— Когда ты перестанешь быть таким нытиком! — воскликнул он, шутливо пихая Уджурака в бок, так что щуплый медвежонок едва не покатился кубарем по склону.
— Я не нытик! — возмутился Уджурак. — Просто…
Он осекся и замолчал. Токло смущенно покачал головой. Он никогда до конца не понимал стремления Уджурака во что бы то ни стало продолжать путешествие, следуя по каким-то непонятным тропам, уводившим их прочь от чудесных мест, где давно можно было бы обосноваться.
— Знаешь что? — фыркнул Токло. — Ты просто ничего не знаешь и не умеешь, кроме как путешествовать. Ты ведь даже представить себе не можешь, что такое спокойная, оседлая жизнь! — В самом деле, Уджурак никогда не рассказывал ему о своей первой берлоге или о матери, а Токло не решался его расспрашивать. Была ли у него вообще мать? И если все-таки была, то какая — медведица или кто-то еще? — Тебе здесь понравится, вот увидишь, — заверил он Уджурака. — Да ты только подумай — мы можем обзавестись собственными территориями, навсегда забыть о голоде, ловить вкусных оленей или гусей, ведь тут дичь не переводится!
Еда для Токло была самым главным. Он достаточно наголодался в горах, а однажды даже попробовал еду плосколицых, украденную Лусой. Неужели Уджурак мог так быстро забыть об этом?
— Может быть, ты прав, — пробормотал Уджурак, отводя глаза. — Но что я могу поделать со своими чувствами? Будто в меня что-то вцепилось и тянет, тянет. Оно все время говорит, что мы должны идти дальше….
— Знаешь что? — рассердился Токло. — Скажи этому чему-то, чтобы оно шло куда подальше, только без нас. Потому что мне здесь очень нравится! Разве ты сам не видишь, как тут здорово?
— Не обязательно говорить об этом прямо сейчас, — вмешалась Луса. — Давайте лучше подумаем, где устроиться на ночлег. Если мы не поторопимся, то не найдем дорогу, ведь скоро стемнеет.
Токло раздраженно фыркнул — ему совсем не хотелось признавать, что Луса оказалась права. Солнце садилось, а значит, у них не было времени на долгие споры.
— Ладно, идем! — буркнул он.
Не говоря больше ни слова, Токло повел друзей на вершину гористой возвышенности. Здесь земля обрывалась в широкую долину, где слышался шум водопада, падавшего откуда-то с гор. На дне долины водопад разбегался на множество мелких речушек, весело журчавших между каменистых островков.
— Кажется, это очень хорошее место, — заметила Каллик. — Если доплыть до какого-нибудь островка, то до нас никто не доберется!
— И можно будет ловить рыбу, — с надеждой добавил Уджурак.
Но когда они спустились к реке, Токло сразу понял, что плыть им не придется. Быстрый поток несся по гладким бурым камням, и когда Токло вошел в него, то замочил лапы всего до середины. Остальные последовали его примеру.
— Ой, какая холодная! — взвизгнула Луса, разбрызгивая воду.
Токло отпрыгнул от нее в сторону.
— Осторожнее! Ты меня всего вымочишь!
Они побрели к самому большому острову, представлявшему собой поросшую травой косу, на высоком краю которой темнела груда больших серых камней. Токло с радостью выбрался из воды и растянулся в тени валунов.
— Давайте передохнем, а утром будем ловить рыбу и исследовать лес, — добавил он, поймав умоляющий взгляд Лусы.
Друзья устроились рядом с Токло. Луса вскоре уснула, уткнувшись носом в лапы. Уджурак зевнул и немного покатался по траве, приминая ее, чтобы удобнее было лежать, а потом тоже уснул. Каллик дольше всех сидела без сна, глядя в небо, но потом тоже уронила голову и закрыла глаза.
Один Токло все никак не мог уснуть. Он долго смотрел, как вода в реке сначала краснеет от света закатного солнца, а потом медленно выцветает до оттенка грозовых туч, по мере того, как последние лучи скрываются за горами. Сна не было. Токло беспокойно ворочался с боку на бок, пытаясь найти такое положение, в котором его бы сморила усталость. Земля под скалами была рыхлой, трава — мягкой, здесь не было ни камней, ни колючек, которые могли бы потревожить покой усталого медведя. Отчего же он так разволновался? Наверное, ему не давал спать соблазнительный запах оленей, доносившийся из-за холмов. Слишком много еды, да еще в одном месте — где уж тут уснуть?
«Я отлично проживу один», — думал Токло. Он уже представлял себя взрослым медведем, неторопливо обходящим территорию, чтобы пометить стволы деревьев. Он слышал собственный грозный рев, с которым будет прогонять соперников и бросаться на добычу. От таких мыслей Токло совсем разволновался и понял, что уже не уснет. Он должен пойти на разведку. Здесь теперь его дом, он может идти, куда хочет, и охотиться, где хочет. Стараясь не разбудить спавших друзей, Токло осторожно встал и побрел к реке.
Поверхность воды была похожа на мерцающую серебряную дорогу, слегка тронутую белой пеной в тех местах, где волны бились о камни. Было совсем тихо, слышалось только журчание потока. Токло полной грудью вдохнул свежий горный воздух, наслаждаясь ледяной прохладой воды. После долгих светлых дней, когда даже сумерки не успевали спуститься, он был счастлив снова увидеть настоящую ночь. Быстрая вода смывала с его шерсти пыль и грязь, гладкие камни приятно остужали натруженные подошвы, и Токло всем телом чувствовал, как долгие луны бесконечного путешествия навсегда уходят из его жизни.