Последняя игра
Шрифт:
– Ну… – протянул Андрей. – Ты же знаешь… Питер – город маленький…
– Да. А что, кстати, с Тиграном, ты не в курсе? И с Даней?
– Понятия не имею, – быстро ответил Андрей и тут же поправился: – С каким Тиграном?
– Не надо, Андрей…
Настя вдруг поняла, что этот мужчина, который стоит рядом и смотрит на нее совершенно пустыми, чужими глазами, ей тоже чужой. Что либо это не тот Андрей, которого она любила, казалось, больше самой жизни, либо та, что его любила, была не она, не Настя Волкова… Какая-то другая женщина, злая и жестокая, совершенно Насте незнакомая… Какой-то фантом, какой-то персонаж из страшного сна… Что бы сказала соседка Санечки, если бы она сейчас увидела этого Андрея… Крепкого, будь он неладен… Простая тетка, с сумками, мается, крутится, еще в больницу бегает к соседу… А что бы сказала мама?..
Она почувствовала, что снова слезы наворачиваются на глаза. Что-то часто для одного-то дня.
– Вы их убили?
– Кого – их? Ты о чем, Настя?
– А ты взял записную книжку этого паренька, а в ней адрес был, да?
Андрей прошелся по комнате, потом резко повернулся к Насте:
– Нашла, что ли? Бля, я хотел сжечь, но ты же знаешь, не люблю театральщину… Говна-то… На столе, что ли, увидела? В моих бумагах копаешься?
Андрей действительно несколько раз перебирал у нее дома какие-то бумаги, в самые первые дни, потом все увез к себе.
– Нет. Меня твои бумаги и твои дела больше не интересуют, – стараясь не дать волю слезам, ответила Настя.
– Да? Вот как? И деньги тебя не интересуют? И все остальное? Может быть, и я тебя больше не интересую?
– Да. Может быть.
– Ах ты… – Андрей поднял руку, словно хотел ее ударить. – Ну ты и сучка… А я-то, мудак… Ты хоть понимаешь, что ты делаешь? Уйти хочешь? Ты знаешь, что так просто не уходят у нас?
– Ключи верни мне от квартиры, – сказала Настя.
– Я тебя убивать не буду, – словно не слыша ее, сказал Андрей. – Хотя надо бы. Так я и знал, так и знал… Говорили мне, все ребята говорили, не связывайся с малолетками… А я-то рассопливился… Иди! – Он швырнул на пол связку ключей. – Иди, вали гнить в свои ебаные дискотеки, к своим отморозкам, уродам, наркоту иди жри, вонючие гамбургеры, слушай музыку свою, для идиотов сделанную такими же идиотами… И не дай Бог тебе хоть слово сказать обо мне и о моих делах… Ты меня знаешь, сука…
– Знаю. Лучше всех…
– Е-мое… А я ее от Комитета отмазывал, от бандюков…
– Еще скажи, что я тебе денег за это должна. У вас ведь так принято – за работу платить надо… И за любовь надо… За все…
– Бля, – сказал Андрей. – Вот бля… – Потом повернулся и вышел из квартиры, оставив дверь открытой.
Телефон звонил долго, наконец Настя подняла трубку, решив, что нечего строить из себя нервную светскую даму из романа девятнадцатого века. Все нормально. Мама бы одобрила такой ход событий.
– Алло!
– Это Егор. Чего там у вас с Андрюхой?
– Егор… Знаешь, ты не приходи пока ко мне, ладно? Мне надо одной побыть…
– Ты чего, Настя, с Андрюхой полаялась? Зря ты это… Он злой, как пес… Ты смотри. Он человек резкий…
– Пугаешь?
– А чего мне тебя пугать? Ты сама все знаешь.
– Знаю. Ничего он мне не сделает.
– Не сделает… Когда сделает, поздно будет.
– Егор, ты меня понял? – спросила Настя. Ей вдруг ужасно надоели все эти разговоры, угрозы, ее охватило странное состояние – с одной стороны, вроде бы чудовищная усталость и в то же время легкость, какой она давно не испытывала. Кажется, последний раз как-то вечером, когда родители уехали в гости, а она стояла у окна и смотрела на темный пустынный двор… Потом вышла за сигаретами, поболталась по ночному городу… Пришла, легла спать… И не было тогда в ее жизни ни бандитов, ни разборок… Были друзья, была жизнь, нормальная, человеческая.
Егор что-то еще говорил, но она не стала слушать и повесила трубку.
Глава сорок шестая
Олег Грабко открыл-таки свою фирму. Маленькая конторка получилась, но ему больше и не нужно было. Бокова, помогавшая ему в оформлении всех документов и в разборках с чиновниками, каждый из которых смотрел такими жадными глазами, что в них ясно читалась сумма, которую нужно положить ему в карман, сообщила, что все формальности были решены на удивление быстро и просто. Даже денег потребовалось выложить Олегу не столько, сколько он планировал, а значительно меньше.
– Такое ощущение, знаешь, – сказала она ему однажды ночью, когда они лежали рядом, отдыхая от любви, – что тебя кто-то курирует наверху. Мне это дело знакомо. Когда все начинает катиться как по маслу, значит, где-то папик свой сидит.
– Да кто там может за меня подмазывать? – искренне удивился Олег. – Некому…
– Не гони. Разберемся. Я следователь. Я чую.
– Ладно, следователь. – Он обнял Бокову, и охота обсуждать рабочие проблемы исчезла у них мгновенно.
Он звонил Насте по сотовому, звонил домой, но трубку никто не брал. Так продолжалось несколько месяцев.
– Что твои бандиты-то? Бросили тебя? – подшучивала Бокова.
– Да, похоже на то. В бега ушли… Я надеюсь, – отвечал он.
– А тебя уволили, значит, из бандитской тусовки.
– Да, похоже на то. Странно довольно это все, конечно…
Странно-то странно, но количество дел, обрушившееся на Олега, занимало его мысли целиком, и у него не было времени анализировать исчезновение своих криминальных приятелей.
Девяносто девять процентов дел, с которыми обращались граждане в частное сыскное агентство, заключалось в поисках исчезнувших должников. Олег знал, что люди любят брать в долг и не отдавать, но никогда не думал, что эта проблема приняла, по крайней мере в его городе, такие поистине космические масштабы.
Он брался за поиски исчезнувшего человека, только если его долг превышал пять тысяч долларов, и отбоя не было от клиентов. Причем обращались граждане, не являющиеся банковскими служащими, бандитами, дела были исключительно частные и почти все касались обычных рядовых граждан.