Последняя Империя. Война с Китаем
Шрифт:
– Что я могу сказать? Я предчувствую колоссальные расходы на строительство всех этих укреплений, перевозку техники, материалов, личного состава, увеличение военного заказа.
– Ты правильно мыслишь, так что, готовь средства.
Соломин тяжело вздохнул:
– Хорошо, куда деваться то. Опять придется затянуть пояса. Зарплату бюджетникам придется заморозить.
– Ну что, принимаем директиву 40-52?
– Спросил Сизов.
– Кто за?
Руки подняли все члены военного совета.
Уже через две недели поток грузовых составов в сторону Дальнего Востока увеличился в три раза. Везли металл, цемент,
ЭПИЗОД .
ЗА ДВА С ПОЛОВИНОЙ ГОДА ДО ВТОРЖЕНИЯ
Деревня Воздвиженка была одной из старейших поселений русских на Дальнем Востоке. Предки деревенских жителей пришли сюда еще в семнадцатом веке, это были и казаки, и беглые каторжане. Деревня процветала и при царе, и при коммунистах. Но с начала девяностых годов двадцатого века Воздвиженка находилась в упадке. Транссиб и БАМ были далеко, миновала их и автомобильная трасса, на которой кормилась половина населения Дальнего Востока. По ней лихие водилы гоняли подержанные японские машины в Сибирь и на Урал, кто-то их заправлял или ремонтировал, кто-то кормил водителей, устраивал ночлег и секс-сервис, а кто просто грабил и убивал перегонщиков. Мощнейший животноводческий совхоз-миллионер “Знамя Победы” развалился, работы в деревне не было никакой, те, кто помоложе, уехали в другие города и регионы. Мужики нещадно пили, да и женщины постепенно спивались, тщетно борясь с нищетой и не находя в будущем никакой радости кроме стакана водки. Но уже месяц мужики Воздвиженки почти не пили. Началось все с того, что в деревню приехал человек в военной форме коротко переговорил с председателем сельсовета Николаем Никитиным, после чего тот быстро собрал деревенских сход. За полчаса на площадь пришли почти все взрослые жители деревни, пятьсот человек, как мужчин, так и женщин. Дома остались либо совсем пьяные мужики, либо немощные старухи да грудные дети.
Разглядывая лица жителей деревни, подполковник Иван Шубин старался не показать виду, что он так сильно разочарован, если не сказать больше - потрясен внешним видом собравшихся. Застиранная одежда восьмидесятых годов, максимум - пуховики начала девяностых, нещадно засаленные и уже не поддающиеся никакой стирке. Но самое ужасное во всем этом - лица. Худые, землистые, впалые щеки, кто-то пьяный, кто-то трезвый, но с явного бодуна, и в глазах у всех, и мужчин, и женщин, и даже детей - застарелая тоска и безысходность. Особенно бросилось в глаза подполковника Шубина лицо пьяного молодого мужика с бессмысленной улыбкой на пухлых губах. Когда-то парень был видным красавцем - высокий, рослый, курносый, с голубыми глазами, но сейчас его красота сходила на нет из-за беспробудного пьянства.
Откашлявшись, подполковник вышел вперед:
– Добрый день, товарищи.
– Да какой же он, нахрен, добрый? Дождь, вон третий день идет. Похмели, и он будет добрый, - крикнул в ответ тот самый парень, так привлекший внимание Шубина.
Все засмеялись, и подполковник содрогнулся. Почти у всех смеявшихся во рту отсутствовало большинство зубов.
– Молодец, Мишка, не спускай с него, - крикнул кто-то из толпы.
– Давай, Мишаня, долби вояку!
– Мишка Корнеев, местный остряк, алкаш еще тот, - шепнул сзади глава сельсовета.
– Сегодня очень добрый день, - продолжил Шубин.
– Я, подполковник Шубин, инженерные войска. У меня к вам есть очень простое предложение - работа.
– Какая?
– Тут же спросил Мишка.
– Коровам хвосты крутить?
– Да нет, такой специальности у меня в штате нет. А работа у меня есть любая. Механизаторы среди вас есть?
В толпе снова засмеялись, а Мишка прокомментировал:
– Да у нас тут все механизаторы! И трактористы, и водители и механики. Совхоз то у нас был миллионер, луга и пашни вон какие, до самого Китая, без техники бы ничего не было, ни миллионов в закрома страны, ни орденов для покойного Сазоныча. Тот аж звезду героя на нашем хребту заработал.
– Не хай Сазоныча, Мишка! Он хоть и Герой Соцтруда, но мы при нем как у Христа за пазухой жили, и работа была и зарплата такая, что дай боже каждому.
– Осадил Мишку пожилой мужик с большой лысиной.
– Вон, у всех и машины были, и мотоциклы. По курортам ездили каждый год. На доске почета висели, знамя переходящее из года в год получали. Говори, подполковник.
И Шубин продолжил:
– Очень хорошо! Если механизаторы есть, значит, будем работать. Мне нужны будут не только механизаторы, но и бетонщики, и сварщики, электрики, да и женщинам работу найдем. Кормить и обстирывать вас тоже надо будет.
– Где? Где работать-то?
– Заволновались в толпе.
– У вас в трех километрах от деревни начинаются военные укрепления.
– Укрепрайон?
– Удивился Мишка.
– Так мы ж его разворовали? Я сам оттуда столько металла вывез и сдал - мама не горюй! Почитай цистерну водки с него выпили.
– Вот, и это печально. А теперь будем не только его восстанавливать, но и строить новые укрепления. Работать будем быстро, много, без выходных, без праздников. Один большой трудовой день.
– Чего так? Стахановцами сделать хотите?
– Засмеялся Мишка.
– Достал ты уже, Мишка, - проворчал лысый мужик.
– Дай умного человека послушать.
– Ой, Мироныч…
Мишке больше не дали сказать ни слова, зашикали со всех сторон, одна женщина даже дала местному остряку подзатыльник.
– А ты, Михаил, не понимаешь?
– Спросил Шубин.
– И остальные не понимают? Китай он все растет и множится. А расти то ему некуда, только к нам. Так что будем строить укрепрайон.
– И надолго такая работа?
– Спросил Мироныч.
– Надолго. Года на три. Так кто пойдет ко мне работать?
Руки подняли все. И никто не спросил про заработок. Это было не столь важно - главное для них нашлась настоящая работа.
И вот, спустя месяц, Шубин, стоя на вершине сопки, наблюдал, как снизу ползут одна за одной грузовые машины. То, что месяц назад ему казалось невероятным, было уже свершившимся фактом - они не только не отставали от графика работ, а опережали его. Шубина окликнули.