Последняя Империя
Шрифт:
— Значит, с вертолетом это не просто так?
— Конечно нет. Только доказать что-то будет трудно, не зря Демин хвалился. Они это хорошо придумали, одним ударом всю верхушку, и у руля остаются вдвоем.
— Интересно, они это сейчас придумали или еще тогда, в июне прошлого года?
— Это не важно. Главное, что нам теперь делать?
— Где они?
— Демин уехал к себе в санаторий, знаешь этот санаторий бывшего НКВД в Архангельском?
— Нет.
— Там у него неофициальная резиденция, его убежище. Охраняет санаторий целая рота.
— Без драки не обойдется, — подвел итог Сазонтьев.
— Скорее всего.
— А Елистов?
— Тот у себя в московской конторе.
— Это еще хуже.
— Да.
— Но брать придется обоих. В город я отправлю Баранникова, он справится, а Деминым займусь сам. Возвращайся в город, после моего звонка подними по тревоге наиболее надежные части. А до этого никаких переговоров по телефонам, даже сотовым.
Соломин знал, что Сибиряк очень не любил главного эфэсбешника страны. Сазонтьев никак не мог простить Демину, что пятнадцатого июня тот фактически использовал заговор майоров в своих целях. Сашка подозревал, что у эфэсбешника был вариант, при котором всех их должны были после расстрела президента убрать. После чего в стране ввели бы чрезвычайное положение и к власти пришел бы сам Демин.
Но он не рассчитал, что обвал власти в России произойдет столь стремительно. Демину недавно стукнуло шестьдесят, во Временном Военном Совете он был самым старым. Внешне глава ФСБ немного походил на артиста Бондарчука. Кипенно-белая седина, волосы пышные, зачесаны назад, крупные черты лица, и само лицо гладкое, без старческих морщин, осанка и манеры скорее дипломата, чем шпиона. Это и в самом деле было так. Совместительство на двух работах помогло Демину сделать хорошую карьеру по обоим ведомствам. Заканчивал он «совмещение» заместителем министра иностранных дел и генералом по ведомству шпионажа. Окончание дипломатической карьеры совпало с официальным назначением Демина директором ФСБ. На этом посту он пробыл пять лет, и все это время считался личным другом президента. Тем неприятнее Сазонтьеву было узнать, что Демин практически «сдал» им "гаранта конституции" памятным днем пятнадцатого июня. Главковерх хорошо помнил из истории, что продавший друга один раз может повторять это действие до бесконечности.
Через час машины кортежа главковерха мчались по ночному городу. На выезде Сазонтьев велел остановиться, выскочил из «Волги» и зашел в небольшой дежурный магазин. Вскоре он вернулся с большим пакетом, откуда торчали горлышко шампанского, палка копченой колбасы, сочная желтизна ананаса и зеленые перья молодого лука. Именно с этим пакетом он вышел из машины перед воротами санатория «Звезда». Весь свой многочисленный кортеж машин и два бронетранспортера Сазонтьев оставил за поворотом дороги. Начальник караула, выглянув в окошко КПП и увидев рослую фигуру главковерха, настолько растерялся, что не знал что делать. Он заметался по комнате, лихорадочно застегивая китель и порываясь то схватиться за телефон, то убрать со стола кулек с конфетами и два стакана с чаем. Сазонтьева в войсках откровенно побаивались. Привычка Сибиряка чуть что хвататься за пистолет была известна всем, сама фигура и внутренняя мощь главковерха заставляли трепетать не только лейтенантов, но и командующих округами. А Сазонтьев уже входил в караулку. На нем был парадный китель с золотыми погонами и звездой Героя на груди.
— Смирно!.. — скомандовал лейтенант.
— Вольно, — недовольно буркнул Сибиряк, пристально осмотрел начальника караула, при этом у того от страха затряслись коленки, и, любовно поправив объемный пакет, спросил:
— Демин здесь?
— Так точно! Второй корпус налево.
— Мы сейчас пройдем, и не дай бог ты туда звякнешь! Испортишь нам сюрприз — расстреляю лично, понял?!
— Так точно!
— Пошли Петро, устроим Михалычу праздник.
Вслед за Сазонтьевым прошли еще два адъютанта, Лавров и Татарник. Оба они были под стать своему генералу, рослые, атлетического сложения, с главковерхом неразлучны еще с лейтенантских времен. Сразу за воротами санатория, чуть в стороне, стоял БТР.
— Приготовьте оружие, только тихо! — приказал министр уже во дворе санатория. Он опустил пакет, и адъютанты достали из него два пистолета с длинными набалдашниками глушителей. — Внутри таких лопоухих уже не будет.
Второй корпус оказался небольшим двухэтажным зданием, выглядевшим хотя и старомодным, но достаточно уютным и крепким. Дверь в домике отдохновения главного хранителя тайн страны оказалась закрыта, и Сазонтьев, проигнорировав звонок, негромко постучал в нее согнутым пальцем. Она открылась почти сразу. Не тратя времени на разговоры, главковерх вломился в помещение, выставив впереди себя заветный пакет. Привратник, открывший было рот для резонного вопроса: "А какого хрена вы сюда прете?" — сразу закрыл его, лишь увидев лицо позднего визитера.
— Ну, где новорожденный-то? — спросил Сазонтьев, искренно надеясь, что этот молодой лох в штатском не знает, когда у его начальника день рождения.
— На втором этаже, вторая дверь налево.
— Пригляди за ним, чтобы не звякнул наверх, — буркнул Сазонтьев Татарнику и вдвоем с Лавровым начал подниматься по лестнице. До поры все шло хорошо, но навстречу им, на звуки голосов вышел личный адъютант Демина Вадим Палин. В отличие от всех остальных он был посвящен в детали происходящих событий. Увидев Сазонтьева, он на секунду остолбенел, а затем схватился за пистолет в нагрудной кобуре. Вытащить его он не успел. Сибиряк чуть посторонился, и пуля после тихого хлопка пистолета Лаврова точно нашла лоб адъютанта.
Теперь и привратник понял, что происходит что-то непонятное. Он повернулся к небольшому пульту на стене, но тяжелый удар ребра ладони Татарника переломал шейные позвонки парня, как пучок соломы. Остановившись на верхней площадке, Сазонтьев поставил на пол пакет с продуктами и вытащил свой табельный пистолет. Нужная им дверь оказалась выкрашена нелюбимым Сибиряком салатным цветом. Поморщившись, он нажал на ручку, но дверь не подалась. Тогда он кивнул Лаврову, тот чуть отстранился и всей своей стодвадцатикилограммовой массой врезался в преграду. Раздался грохот, треск, и дверь вылетела вместе с петлями и частью косяка. В спальне сразу вспыхнула настольная лампа, Демин, щурясь со сна, вглядывался в нежданных визитеров. За спиной его виднелось испуганное женское лицо. Сазонтьев не стал форсировать события. Плюхнувшись в кресло, он коротко скомандовал:
— Вставай, собирайся.
Уверенный тон и расслабленные манеры главковерха подействовали на Демина парализующе. Вяло, неторопливо эфэсбешник начал одеваться, Сазонтьев его и не торопил. Закурив, он рассматривал Демина и его даму, испуганно поглядывающую то на своего шефа, то на незваных гостей. Сибиряка позабавило то, что и на груди Демина волосы были такого же цвета, как на голове. Раньше неестественная их белизна вызывала подозрение, что директор ФСБ красится. Как теперь оказалось, это было совсем не так. Вещи Демина были свалены на кресле вперемешку с форменной одеждой девушки, Сазонтьев даже рассмотрел на рубашке погоны прапорщика.
А Демин в это время думал о том, где же он допустил ошибку. Двойная жизнь прочно проросла в психологии этого человека. В самых рискованных операциях он никогда не забывал про страховку, оставлял пути для отхода. Три часа назад он был уверен, что никто не заподозрил, что авария вертолета была совсем не случайна. Еще в шесть вечера он разговаривал с Соломиным, и тот даже мысли о диверсии не высказал. Елистов психовал, но Демин никогда не воспринимал своего коллегу как равного себе, считал того выскочкой и карьеристом. Но недавний подполковник оказался более прозорливым, чем он с его стажем и опытом.