Последняя искра
Шрифт:
Она всегда уверена в своей силе, потому что мы добровольно впускаем в себя грязь. Даём слабину, уверяя, что это лишь по нужде. Это в первый и последний раз.
— Помоги-и, мне… — воет тёмное нечто в ватном тумане, и сердце дрожит. Таким знакомым кажется этот зов. — Помоги мне, Эли-иза-а…
— Нет, Сорес, — твердо ответила я. — Не в этот раз.
Уголёк в моей груди раскалился докрасна. Покров сизого пепла на нем растаял, и пламя, настоящее, то, что впредь не погаснет, занялось, охватив нутро.
И мрак схлынул. Фальшивый зов растаял вместе со сном.
Я открыла глаза за мгновение до скрипа дверных петель и отклика.
— Сиура? Вы спали в гостиной?
Слабо пошевелившись, я прокряхтела что-то несвязное в ответ. На связное ни сил, ни голоса, сорванного вчера на драконьей площадке, не хватало.
— Уже обед, — вновь подал голос Акитар. — Вас ожидает у себя кронпринц через час. Придется поторопиться. Увы, это не может ждать.
Ага, скорее, принц не желает ждать. Не стоит и надеяться, что Ассаро оставит без внимания наши с Эданой приключения. Вчера мне сделали поблажку, но сегодня на снисхождение рассчитывать не приходится.
И раз уж Ассаро меня в столь официальном порядке вызывает к себе…
Ну и влипла. Стыд накрыл удушливой волной, но я стиснула зубы и снова закрыла глаза, пытаясь убежать куда подальше хотя бы в мыслях.
— Сиура? — кажется, спустя целую вечность снов и путанных мыслей снова позвал мой страж.
— Я здесь, — зачем-то ответила, по-прежнему вслепую ловя отголоски ощущений, рожденных странными видениями. — Через полчаса буду готова, сиур Акитар. Только ванну приму, а обед можно и отложить.
Молчаливо согласившись с условиями, рогатый вышел, а я с тяжелым вздохом скатилась с софы. Уселась на полу, сложив ноги по-турецки.
Ночь выдалась особенно душной, оттого голова была тяжёлая, а вчерашний день казался далеким прошлым.
Вернувшись по темноте во дворец с Акитаром и Малирой, я наревелась вдоволь и отключилась прямо в гостиной. Не умылась, не поела, не переоделась…
Пыль и запах гари въелся в кожу, а волосы, перекрученные от беспокойного сна, дыбились, став жёсткими, как солома.
— Сна… — повторила и тут же застонала, — о, Сорес!
Спрятав лицо в ладонях, я сложилась пополам.
Как я могла быть такой слепой? Следы Тёмного Бога в белом тумане моих мыслей чернели теперь как никогда явственно.
Бог морока, тени, страха… неужели все то, что я видела во снах, все то, что упорно толкало меня на путь безумия, его фантазий дело?
Что если и вправду завесу меж двумя мирами Сорес приоткрывал для меня нарочно? А я и рада была впустить в свои сны любой бред. Лишь бы о Велоре. Лишь бы на краткий миг насладиться иллюзией нашего с ним единения.
Выходит, кровопийца прав? Он не звал меня, не просил о помощи. Никакой душевной, сакральной связи меж нами нет и не было никогда, а все те реальные видения из жизни Дракулы не что иное, как… неужели намеренное вмешательство? Насильно вклеенные в полотно моей жизни заплатки?
Если так, то бог ночных кошмаров и обмана на славу повеселился, поймав меня на крючок. Хотя только теперь, пожив на Иппоре достаточно долго и подышав напитанным магией воздухом, я понимала, насколько было наивным моё стремление поиграть в супергероя.
И насколько жестоким оказался Тёмный бог, предложив мне подобную авантюру.
Настроение вмиг отяжелело. Отяжелела и мысль, став неповоротливой и кусачей, как злая псина.
Я, как была, лёжа лицом в пол, обхватила голову руками и со злости рванула и без того многострадальные лохмы.
— Темное отродье! Только сунься теперь! — прорычала решительно, и на душе стало чуточку легче.
Если я и впрямь сама впускала Сореса в свое сознание, позволяя творить, что вздумается, пусть бережет впредь свою изменчивую харю. Потому что в следующий раз я пальну огнем прямо по ней.
От решимости я засмеялась, как ненормальная.
Шарар от моих огнеметательных речей наверняка в восторг бы пришел. Жаль, что не рассказать ему…
Преисполнившись гнева праведного, прогнавшего сонное отупение и заставившего хандру отступить пусть и на полшага, я поднялась на ноги. Подошла к жаровне и без труда распалила горячее пламя. Камни огня даже затрещали, будто настоящие поленья, принимая мою магию.
И снова мысли о Шараре согрели сердце. Его такое искреннее возвышение моего огня поднимало дух и придавало сил и веры в себя.
Выйдя из душной гостиной на балкон, я огорчённо выдохнула, обмахиваясь ладонью. Магическая завеса явно ослабла и источала теперь слабую прохладу, неспособную удержать ни песок, ни жар пустынь.
Напрасно я на ночь ни двери, ни ставни не заперла. Теперь подоконники и порог выстлала мелкая песчаная пыль, поблескивающая крохотными вкраплениями стеклянной крошки и будто бы даже золота.
К тому же ветер — предвестник сезона дождей в землях Ворта, разбушевался не на шутку. Воздушные потоки, перемешанные с пылью, встречались с влажными морскими и подобно воинам на гнедых диких конях сходились в яростной схватке.
Пав жертвами битвы, гибкие пальмы с торчащими из верхушки, как пырей, тонкими листьями, клонились все ниже. Цветы в кронах деревьев и кустарников растеряли лепестки. Ими были устланы пруды и фонтаны в королевском саду, сколько бы ни скребли метлами прислужники.
Дыша ровно и пытаясь совладать с воздушной магией, чтобы усилить завесу, я простояла у перил минут десять. Вливала в невидимую стену перед собой магию, но воздух — чертовски своенравная стихия. Подчиняться мне она наотрез отказывалась.