Последняя из рода Блау
Шрифт:
Чтобы сдохнуть.
Я двигалась, жила, лечила, но это единственное, чего я хотела на самом деле. Понести наказание, отработать свою кару и наконец-то иметь право сдохнуть.
Просто сдохнуть, приведя приговор в исполнение, и прихватить с собой как можно больше таких же тварей, как я. Тех, что предали. А я предала Род. Я предала свои сокровища. Я не справилась. Я не смогла. Не успела. Не…
И юную деву этого Мира я ненавидела такой же чистой незамутненной ненавистью. За голубое платье с рюшами, за счастье в глазах, за дебильную улыбку в зеркале
Она тоже недостойна жить. Она слабая. Она не справится. Уже не справилась. Даже слабее, чем была я.
И ещё, потому что это все — её.
Чужое.
Чужая душа. Чужой мир. Все — её. Ее дядя, ей — любовь Акселя, ее Фей-Фей, Данд, Нике, все ее, и даже сила и та чужая.
У нее было все, и она сдалась и сдохла.
И завидовала юной деве Блау. Завидовала так, что почти задыхалась. Потому что первый раз в своей жизни я так хотела чужое, хотела так, что просто мутнело в глазах, забрать, выцарапать, присвоить, отвоевать. Мое. Мое. Мое. Звучало внутри.
Мой мир. Мой Род. Моя сила. Моя Империя. Мое право.
Кто будет жить. Кто будет жить. Кто будет жить. Пел свет вокруг серебряными колокольчиками.
Выбор. Выбор. Выбор. Рвались струны цитры на ветру.
Решай. Решай. Решай. Гремели раскаты грома.
Решай, кто должен умереть… кто должен умереть… кто должен умереть…
Внутри билась только одно намеренье — мое, мое, мое, мое…
«Блау всегда хранят Блау, Вайю». Короткий ласковый щелчок по носу и дядя подбрасывает маленькую меня на коленке.
«Блау всегда хранят Блау». Аксель хлопает меня по спине так, что перехватывает дыхание.
«Блау всегда хранят Блау». Тихо отзывается Данд.
Блау всегда хранят Блау. Кто я? Кто я такая? Я — Вайю Блау. Я — Старшая. Юная дева — дитя рода Блау. Младшая. Драгоценная дочь. Возлюбленное дитя, а Блау всегда хранят Блау.
Это ее мир. Это ее жизнь. Это ее право делать свои собственные ошибки, я свои уже совершила.
Решай. Решай. Решай. Все громче гремели раскаты грома.
Юная дева тоже сокровище. Маленькое. Бесполезное. С изъяном, но все же. Мысль покружилась и стихла.
Я РЕШИЛА.
Я — недостойна. Живи, дитя Блау.
Я отдам все — силу, опыт, воспоминания. Живи, и храни Блау.
Решение отозвалось внутри щемящей нежностью и легкостью, как будто пушистым перышком ласково провели внутри.
Живи. Юная дева Блау.
Свет вспыхнул ослепительно белым, стирая границы, сила внутри взвилась в последний раз и я отпустила себя, растворяясь в источнике… мое сознание рассыпалось на тысячи частиц и становилось часть чего-то большего, уходили чувства, таяли воспоминания, исчезали мысли…
… свет звал и манил за собой, обещая вечность… и я послушно растворилась в нем.
Вайю Блау, перестала существовать.
Глава 66. Три условия
Где-то
Спина затекла, рук я не чувствовала, шея онемела. Лоб и правую щеку обжигало каменным пробирающим до костей осенним холодом.
Кто я? Где я?
Слипшиеся от слез ресницы открылись с большим трудом, но я не видела ничего вокруг, меня окружала полная и абсолютная темнота.
Факелы. Подземелье. Мысли мелькнули вспугнутыми птичками. Я — Блау. Подземелье. Это… Я лихорадочно заскребла ногтями по полу, но соломы не было.
Не было, Великий! Пальцы ощущали только могильный холод плит, ровные бороздки на полу от линий рунного круга, но никакой соломы не было. Значит, я не в тюрьме. Хвала Великому!
Руки нащупали гранитное основание…. Алтарь? К которому прислонилась боком, и я расплакалась от облегчения.
Я-не-в-тюрьме. И я — живая.
Горячие капли обжигали щеки, стекая на шею и дальше вниз, во впадинки над ключицами, щекоча кожу солью. Сколько я сижу здесь, раз так замерзла? Что здесь происходит, к псакам?
Лестница вниз и голос Нэнс. Хранилище. Свитки. Алтарь. Ритуал. Воспоминания возвращались рывками, последнее, что я помнила — это ослепительный свет источника, который звал меня за собой. А дальше — пустота.
Значит, все-таки проверка. Я сменила положение тела, развернувшись удобнее, чтобы расслабить мышцы. Руки покрывала заскорузлая корочка, ладони, подол халата, браслеты-наручи — все было неприятно жестким. Крови было много.
Значит, моя ставка была верной.
Я не любила азартные игры и не участвовала в таких обязательных развлечениях, потому что не была поцелована судьбой и госпожой удачей. Я проигрывала девять раз из десяти, но сейчас милость богов была на моей стороне.
Моя ставка была верной. Это была проверка Рода. Жертвоприношение, Алтарь, правильно расставленные загодя силки, и любопытная птичка сама идет прямо в руки, чтобы узреть истину.
Я криво и мстительно усмехнулась одной стороной рта, надеюсь, они потратили на это столько энергии, что восполнят не скоро. Псаковы предки Рода. Псаковы экспериментаторы. Все во имя Рода, все во имя служения. Засуньте такие проверки знаете куда… внутри до сих отзывалось болью, гортань саднило от крика, я сомневаюсь, что смогу произнести хоть слово. Уж что-то, а голос я сорвала полностью.
Это первый и последний раз в этой жизни, когда я отдала свое. Первый и последний раз, цените. Теперь это мой второй шанс. Моя вторая жизнь. Я испоганила первую, но свой второй шанс я не отдам никому, сколько бы ни было проверок.
Хороший выбор. Я слизнула слезы с губ, чтобы хоть как-то смочить горло. Даже очень хороший. Собака, которая один раз потеряла дом, проворонила имущество и осталась одна на улице. Кто ещё, кроме той, у кого "клин" будет так ревностно оберегать их наследие. Такая собака будет беречь новый дом значительно лучше. Потому что знает, что может потерять.