Последняя любовь Аскольда

Шатрова Наталья

Дар глянул на пояс и обомлел: на нем болталась срезанная веревка. Мешочек с монетами исчез. В ногах появилось непреодолимое желание куда-нибудь сесть.

– Что же мы теперь делать будем? – Ярина еле сдерживала слезы, готовые брызнуть из глаз.

– Что за беда? – браво спросил Дар, а самому волком выть хотелось: обидно, что так глупо доверил дорогой мешочек, вышитый руками Белавы, своему поясу. – Пойдем до Киева пешком. По дороге будем наниматься на работу за еду. Да и куда нам спешить? Помнишь, Веселин, когда прощался с Белавой, сказал, что весной на гостьбу [9]

уедет. Так он, наверное, в отъезде еще. А без него чего нам в Киеве делать?

9

Гостьба – внешняя торговля.

Считая, что он вполне успокоил сестру, Дар бодрым шагом направился к выходу. Ярина поплелась следом, удивляясь его выдержке. Она же еле сдерживалась, чтобы не кричать от безысходности. Ну, какая неизвестная сила продолжает изводить их напастями?!

Они вышли с торга, осмотрелись по сторонам, не зная, куда идти, и, бывают в жизни совпадения, увидели Добряту, неспешно бредущего навстречу.

– Я думал, вы уже в Киев плывете, – удивился он.

– Киев уплыл от нас, – с горечью ответил Дар и вкратце рассказал, как опростоволосился на торгу.

– Да, незадача, – посочувствовал Добрята и тут же предложил: – Послушайте, а чего вы так в Киев рветесь? Чем, например, Чернигов наш плох? У нас оставайтесь.

Дар посмотрел на Ярину. Она стояла, опустив взор в землю, не принимая участия в разговоре. Смерть Белавы, плутание по лесу, голодание, изматывающее путешествие на ладье требовали больших сил. Потеря монет совсем доконала девушку. Тяжелой дороги она, пожалуй, уже не выдержит. Да и сам Дар тоже устал. Так что недолгий отдых необходим обоим.

– А что мы здесь делать будем? Где жить? – спросил Дар.

– Может, к нам в услужение пойдете? Изба у нас добротная, хозяйство крепкое, работники всегда нужны.

– Заманчиво, конечно, только брат твой что скажет? – все еще сомневался Дар. – Он на ладье-то нас еле терпел.

– Зря ты про него плохо думаешь, – вступился за брата Добрята. – Зборк не злой. Но ты не сомневайся, ведь хозяин дома не он. У нас отец есть, ему и решать, брать вас или нет. В любом случае чего вам терять? Поживете у нас, не понравится, уедете.

Добряте еще в пути приглянулась Ярина, и сегодня утром расставался он с ней неохотно, поэтому и уговаривал с жаром, и трудно было противостоять ему.

Если честно сказать, предложение очень соблазняло. Брат и сестра с детства привыкли к оседлой жизни и не имели никакого желания скитаться по чужим землям. А Чернигов – северянский город, почти родная сторона. Зачем отказываться от предоставляемого приюта?

Наконец Дар сдался:

– И правда, неплохо было бы пожить у вас, чтобы заработать на проезд до Киева.

– Вот и хорошо, – обрадовался молодой купец. – Вы не пожалеете.

Купеческая усадьба стояла в торговом посаде. Высокий плетень загораживал ее от чужих глаз. На дворе, кроме жилой избы, размещались: поварня-полуземлянка, старая сторожка у ворот, хлев для скота, склады для товара, позади всех строений – огород.

Хозяин, могучий хромой старик, отец Зборка и Добряты, внимательно выслушал Дара и посочувствовал их злоключениям.

– Какие из вас работники? – посетовал он потом. – Да ладно уж, Добрята просит за вас. Оставайтесь. Только даром хлеб есть вам никто не позволит.

– Да мы к работе с детства привычные, – заверил Дар.

– Хорошо, коли так. Добрята проводит вас к ключнице Найде. Она всеми делами в усадьбе заправляет.

Найда, молодая женщина с высокой пышной грудью и широкими бедрами, с румянцем на все лицо, при виде Ярины обидчиво поджала губы.

– Я ли с вашим хозяйством не справляюсь? Зачем мне еще помощница?

– Тебе-то что? – нахмурился Добрята. – Чего ты лезешь в хозяйские дела? Тебя кто спрашивает?

Найда осуждающе взглянула на Ярину, всем своим видом обвиняя именно ее в непочтительном отношении к себе молодого хозяина.

Дару поручили охранять усадьбу, убирать во дворе, помогать в хлеву и на огороде и поместили жить в сторожке.

Ярину ключница, недолго думая, определила в поварню. Показав девушке ее пристанище, Найда удалилась с ехидной улыбкой на лице. Почему-то она с первого взгляда невзлюбила новую работницу, хотя сама давно думала попросить хозяина нанять повариху. Самой ей надоело бесконечно готовить еду и мыть посуду.

Ярина с тоской осмотрела свое хозяйство. Поварня пребывала в крайне запущенном состоянии. Запах стоял отвратительный: сырость, плесень, гниль и пыль – все вперемешку. На прямоугольной печи, что стояла посередине, на глиняном полу, на дубовом столе и на лавках по стенам – куда ни кинь взгляд, были нагромождены горы грязной утвари. За перегородкой в маленькой клетушке на широкой лавке лежали соломенный тюфяк, шкуры, старая подушка и грубое льняное покрывало – все не первой свежести – постель для поварихи.

Ярина вздохнула и принялась за уборку – отрабатывать свой хлеб.

Глава четвертая

Лето выдалось на редкость благодатным. Куда делись сушь и суховей, что мучили весной? Теперь о них никто не вспоминал, радуясь теплому солнышку, не сжигающему, а ласково согревающему землю золотыми лучами. Дожди с яростными грозами обильно поливали поля точно в срок, неузнаваемо преображая местность вокруг, наполняя воздух приятной свежестью. Со всех сторон Чернигов окружали поля с поднимающимися на тонких, но крепких ножках колосьями. Зеленели ухоженные огороды, пастбища с сочными травами и луга с благоухающими цветами.

Жизнь Дара и Ярины в купеческой усадьбе тянулась размеренно и обыденно. Каждый новый день в точности повторял предыдущий.

Найда знала, какое дело поручить Ярине, чтобы та света белого не видела. Девушка вставала с восходом солнца, готовила еду три раза в день, мыла, убирала в поварне, чистила прокопченные от курной печи стены, терла песком горшки до блеска, перемывала после еды посуду. К концу дня, едва солнце садилось, Ярина устало доползала до постели и тут же проваливалась в сон.