Последняя любовь Аскольда
Шрифт:
– Князь Олег ждет тебя за Угорской горой.
Волхв кивнул в ответ, молча надел лыковые лапти, перевязал их конопляной веревкой и, задув свечу, вышел следом за мальчиком, опираясь на свой любимый посох со змеиной головой. Он не позаботился запереть дверь в пещеру. Никто из полян, впрочем, как и в других славянских землях, не закрывал дверей в бедные избы. Воровать было нечего, кроме двух-трех мисок и плошек да глиняного котла. Одежда, как правило, была на теле. Лишнего не держали, жили более чем скромно.
Волхв, правда, хранил много ценных культовых вещей для проведения ритуалов, но все это было надежно спрятано.
Продвигаясь следом за мальчиком, который то убегал вперед, то, вспомнив, что у старика не такие резвые ноги, как у него, возвращался назад, волхв обдумывал свою речь, давно сочиненную вместе с княгиней.
Князь Олег понимал, что Киев просто так не взять. Длительная осада может привести к многочисленным потерям среди горожан, которые впоследствии, если Олег займет стол, не простят ему смерти близких. Волхв знал, что князь Олег после захвата киевских земель не собирался возвращаться в Новгород, а значит, ему было далеко не безразлично, как его встретят киевляне.
Проведя зиму в Новгороде, волхв многое узнал об Олеге и хорошего, и неприятного, но утвердился в мысли, что доверять ему можно. Убедить же воинственного воина пойти в поход на Киев ему вообще не составило большого труда. Олег так и пылал желанием завоевывать новые земли. Он благополучно и без потерь захватил Смоленск и Любеч, тамошние князья беспрекословно дали согласие на верность. Но Киевом правят опытные и боевые князья Аскольд и Дир, которых не так-то просто покорить.
Безусловно, силой Киев быстро не взять. Здесь нужна хитрость, и кому, как не княгине, знать, как можно выманить киевских князей из крепости. В этом-то и состоял простой расчет волхва и княгини. Она поможет Олегу, а тот, в свою очередь, должен обещать ей не только неприкосновенность, но и возможность остаться в своих хоромах со своей дворней.
Волхв знал, что добиться послабления для княгини от тщеславного варяжского князя будет сложно, но возможно, а ему лучше не жить, чем лишить племянницу надежды на лучшую долю, а себя обречь на безвестную смерть рядом с заброшенным, никому не нужным Перуном.
Спозаранку проснувшийся Киев принялся за свои обычные каждодневные дела. Шли молодки за водой. Спешили на торжище первые покупатели. Степенные купцы раскладывали в лавках богатый товар. Рыбаки выгружали свои лодчонки на пристани. Множество торговых судов стояло на приколе: и груженые, осевшие, готовые вот-вот тронуться в путь, и пустые, с опущенными парусами. Тут же находились наготове и военные сторожевые ладьи.
Денек выдался ласковый и солнечный. Теплый ветер ласкал лицо горожан. Хмурых и озабоченных рано утром не встретишь – дурная примета. Люди спешили еще издалека улыбнуться друг другу, чтобы удачу на весь день завлечь, а лихо прогнать. И никто не знал, что беда уже у самого города стоит, что волхв и княгиня ее сами накликали.
С утра князья Аскольд и Дир сидели в гриднице. Аскольд позевывал. Ну и скукотища! Раньше, бывало, летом они с братом в поход уходили, а теперь – старые, что ли, стали? – все дома сидят.
Хорошо, что никакой враг их пока не беспокоит. Ходят, правда, слухи о новгородском Олеге, который захватывает земли по Днепру, но в Киев-то он не сунется – это уж дудки. Неприступен град со всех сторон, дураком надо быть, чтобы пытаться его силой взять.
Но береженого бог бережет, и Аскольд с Диром, посовещавшись, решили охрану усилить и быть в любой момент готовыми отразить нападение. Только Аскольду мало верится, что Олег решится идти на Киев. Не самоубийца же он? Кому, как не ему, знать, что киевская дружина сплошь из варяжских воинов состоит – его соплеменников. Неужто на своих руку подымет? Да одно то его остановит, что дружина эта храбрость свою и смелость не раз в боях доказывала: с печенегами, с болгарами, да и Царьград могли взять, если бы не буря.
Думает так Аскольд, а у самого на сердце тоскливо. Нет ему покоя. Чего душа требует, сам не поймет. С тех пор как сбежала Ярина, не может он найти такой девицы, чтобы полностью его удовлетворила. Одна уж забрюхатела. Ходит по двору с пузом, выставляя его всем напоказ, и не ведает, что давно князю опротивела и собирается он ее отослать из города. Да и вообще что-то женщинами он перестал любоваться. Раньше, бывало, только увидит прекрасную незнакомку – рабыню ли, свободную, все равно, – сразу в душе страстный огонь поднимался. А теперь он и по сторонам не глядит – надоели все.
Воинские игрища устроить, что ли? Давно уж их не проводили: дружина от безделья чахнуть стала, и кони в конюшнях застоялись.
Дверь в гридницу распахнулась, и молоденький служка доложил, что прибыли иноземные купцы. Аскольд махнул рукой – пусть входят.
Купцы были ничем не примечательные, но в добротной одежде. И просьба была обычная: не дозволят ли им князья мимо Киева проплыть. Везут они товар издалеча, от самого Варяжского моря, хотят торговать в Царьграде.
– А что же вы без приношения к нам явились? – усмехнулся Аскольд, заметив, что купцы пришли с пустыми руками.
– Не знаем мы, чем вам угодить. Товару у нас на ладье видимо-невидимо – все иноземное, роскошное, диковинное. Не соизволите ли сами пожаловать к нам на ладью, откушать яств заморских, да и выбрать любой подарок по душе?
– Нет уж, – князь Аскольд зевнул: предложение прогуляться до ладьи его вовсе не прельщало.
Купец посмотрел на Дира, но тот безучастно стоял у окна, посматривая равнодушно на пыльный двор.
«Верно сказал волхв: так просто князей из крепости не выманить». Купец вздохнул, речь его стала вкрадчивой, зазывающей:
– Среди товара разного-всякого везу я голубей очень редкой породы. Таких вы, каганы [52] киевские, еще не видывали.
– А что в них такого особенного? – тут же поинтересовался Аскольд, а купец с удовлетворением отметил, что старый волхв не соврал.
– У меня много голубей, но особенно редкой породы всего несколько штук. Они очень выносливые и быстрокрылые. Что для всех прочих полдня лету, для этих – никакого труда, взлетели – прилетели. И на вид они очень красивы и затейливы: белые, грудки черные, на ножках – штанишки.
52
Каган – титул главы государства у древних тюркских народов, который любили присваивать себе киевские князья.