Последняя любовь Хемингуэя
Шрифт:
–Я выстрелила, а патрон выскочил из ружья, ударился сначала о бочку, а потом о мой лоб…
–А! Такое бывает, когда гильза рикошетит от какого-либо предмета. Надо правильно выбирать позицию для стрельбы. Вам сейчас больно?
–Знаете, нет. Только боюсь, – не будет ли шишки или синяка. Я еще в зеркало не смотрела на себя. – Виновато пояснила Адриана.
–Давайте я посмотрю.
Адриана удивленно взглянула на Хемингуэя, – неужели он до такой степени внимателен, и ответила:
–Здесь не совсем светло. Вы можете не увидеть.
–Давайте сядем сюда, ближе к лампе.
Они
–Я ощущаю пальцами небольшое повреждение ткани, но снаружи ничего не видно. Не бойтесь. У вас нет ни шишки, ни синяка. Давайте я погрею своими руками место удара, и вы навсегда забудете, что с вами произошел неприятный случай. Чувствуете, как у меня идет тепло от руки?
–Да. – Ответила Адриана, хотя в этот момент тепло в его руках пропало. Но ей не хотелось обижать правдой человека, который пришел ей на помощь.
Но Хемингуэй словно почувствовал неправду в ее ответе и недовольно произнес:
–Для такой процедуры надо сначала выпить чего-то крепкого – шотландского виски или русской водки. Вино не дает такого тепла. А здесь, как я понимаю, нет более крепких напитков. Я сейчас сделаю вам небольшие пассы, после которых проходят все страхи, не говоря о неприятностях. Не возражаете?
–Нет. А что это такое?
–Меня этому обучил в Африке колдун из масаев. Есть там такой народ. Они мне помогали на сафари… Тот колдун показал мне, как надо быстро снимать боли, как лечиться…
Он говорил дальше об Африке, колдуне, а она молча, но не внимательно слушала его. В тоже время Адриана, непроизвольно размышляла. Вопросы возникали сами собой, и так же сами собой приходили ответы на них.
«Почему он подошел ко мне, а не к Афдере? Просто помочь мне. Увидел, какая я нескладная, ничего не умею делать. Вот и помог. Почему разломил гребень на две части? Неужели не мог дать его целым? Половинку отдал мне, вторую забрал себе? Оставил мне память, как известный писатель? Не каждый может похвастаться таким подарком. Но зачем ему нужна половинка? В память обо мне? Совсем не понятно. Я никому неизвестна, и не буду известной. Я обыкновенная и меня ждет привычная для нашего круга жизнь. Почему он так нежно гладит меня по лицу? Уже по волосам? Он лечит меня. Как приятны прикосновения его грубых рук. Они кажутся нежными и участливыми. Они не прикасаются к коже, они будто гладят изнутри. Все как во сне. Неужели он и вправду владеет колдовскими приемами? Как приятно ощущать их на себе. Не надо прекращать лечение! Пусть оно длится долго! Сейчас! Потом! Еще! Еще! Наваждение. О чем он рассказывает? О Кубе. Как он там живет и охотится на птиц. Сложное название птиц. О чем еще?…»
Адриана не видела, как ревниво за ними наблюдала Афдера. Ее отец с досадой ерзал на месте, видимо, недовольный долгой задержкой своего друга Эрнеста и его дружеским разговором с графиней Адрианой. Он подозвал лакея, и тот из кухни принес три бокала с темно-красным вином. Барон Франчетти взял их, поднялся и подошел к Хемингуэю:
–Извините, Адриана. – Обратился он к ней с некоторой долей укоризны. – Вы полностью завладели вниманием нашего дорогого гостя. Его жаждут слушать не только вы, но и все мы. Присоединяйтесь к общей компании. – И только потом сказал Хемингуэю. – Дорогой Эрнест! Я вспомнил, что специально для вас привез сюда бутылку вальполичеллы. Я знаю, вы очень любите это вино. Я предлагаю выпить бокал со мной.
Он протянул бокалы Хемингуэю и Адриане.
–Тридцать лет назад мы вальполичеллу пили не из бокалов, а из ведер, – задумчиво произнес Хемингуэй.
–Когда это вы смогли пить такое вино ведрами? – Удивленно спросил Франчетти.
–Когда была война, и мы защищали Италию от австрийцев и немцев. – Ответил Хемингуэй и, не говоря больше ни слова, выпил залпом бокал до дна.
Адриане показалось, что грусть или страх промелькнули в его глазах. Но, видимо, показалось. Хемингуэй всему миру известен своим бесстрашием.
Франчетти отпил немного вина и сказал:
–Вы вспоминаете еще ту войну. А мы не можем забыть этой. Тогда вы были нашим союзником, совсем недавно – нашим противником. Парадоксы истории.
–Но всегда воевал против немцев. – Подчеркнул Хемингуэй.– Никаких парадоксов. История повторилась.
–Хорошо, Эрнест. Пойдемте ко всем. Вас ждут. Адриана, вы отпустите нашего гостя?
–Да, барон. – С извиняющейся улыбкой ответила Адриана, чувствуя свою вину.
–Это я задержался возле Адрианы. – Защитил девушку Хемингуэй и обратился к ней. – Так вас зовут Адриана. Я все пытался вспомнить, как вас звать. Забыл. А нас же вчера в машине знакомили?
–Да. Мы знакомы с вами со вчерашнего дня.
–Пойдемте, Адриана, ко всем. – Впервые обратился к ней по имени Хемингуэй.
–Я так замерзла в проклятой бочке, что лучше побуду возле печи. Я отсюда все хорошо слышу и все вижу.
–Тогда, Адриана,– Видимо, ему доставляло удовольствие произносить ее имя вслух. – Я с женой приглашаю вас к себе на завтрак. Давайте послезавтра.
Адриана от неожиданного приглашения удивленно распахнула и без того огромные глаза, и вежливо ответила:
–Хорошо. Значит, до послезавтра.
–До встречи. – Почему-то грустно улыбнувшись, попрощался с ней Хемингуэй.
Франчетти, взяв Хемингуэя под локоть, повел его к камина, туда, где ему положено было быть. Афдера пересела ближе к нему, и победно взглянула на Адриану, – сейчас я займусь гостем. Граф Кехлер подал новый бокал вина Хемингуэю. Он снова выпил его до дна, но медленнее, чем предыдущий бокал с вальполичеллой. Видимо, не за что было ему сейчас пить.
Адриана слышала, как посыпались вопросы, – где лучше всего охотиться? Каким способом? Как?… Хемингуэй был прекрасным рассказчиком, и все его внимательно слушали. Он бросал частые взгляды на Адриану, и ей казалось, что Хемингуэй рассказывает об охоте на львов только для нее. Она выпила свой бокал вальполичеллы, за будущую встречу с писателем. Такой тост она произнесла про себя.