Последняя ночь
Шрифт:
— Про что говорила?
— Я забыл, как он правильно у вас называется. Такой журнал, куда вы все записываете, когда дежурите.
— А-а! Пожалуйста. — Она вытащила из-под телефонного справочника изрядно затрепанный фолиант — при ближайшем рассмотрении это оказалась обернутая в ледерин старомодная «амбарная» тетрадь. — А что вам надо?
— Не прошита, не пронумерована… — покачав головой, продемонстрировал свои познания в делопроизводстве Нечаев.
— Зачем?
— Тоже, в общем, верно.
Судя
На просторных листах, часть которых несла на себе явственные следы торопливых обедов и чаепитий, суточные сводки по населенности соседствовали со слезными обращениями старших горничных к неуловимым сантехникам. Ценные указания Тамары Степановны по разным поводам дополнялись информацией профсоюзного комитета о членских взносах и каких-то «собраниях акционеров трудового коллектива».
— Вот это место можно переснять?
— Конечно! — кивнула Татьяна. — Последнюю страницу?
— Да, сегодняшнюю. Видите — запись: «Разбудить в восемь тридцать»?
— Вижу.
— И номер указан, в котором вашу ночную покойницу обнаружили. Так?
— Да, — девушка судорожно сглотнула слюну.
— Значит, можно какой вывод сделать? Что версия с самоубийством отпадает. Однозначно! Ну, скажите, станет ли человек, задумавший покончить с собой, просить дежурного администратора о том, чтобы его с утра пораньше разбудили?
Только сейчас он заметил, что впечатлительная собеседница снова на грани обморока:
— Ох, простите…
— Значит, ее убили?
— Нет, что вы, Таня! — При других обстоятельствах он не преминул бы напустить тумана, но наученный горьким опытом предпочел ограничиться реальными предположениями. — Скорее всего, просто несчастный случай.
Шумно расползлись в стороны створки лифта, и через холл к ним проследовал носатый мужчина в очках — первый постоялец гостиницы, увиденный Денисом за время, проведенное у стойки портье.
— Добрый день!
— Здравствуйте, — Татьяна привычно приняла ключ и выжидательно посмотрела на стоящего рядом оперативника.
— Как спалось? — Человек уже собрался уходить, а ничего лучше этого вопроса Нечаев не придумал.
— Спасибо, знаете ли, что живым проснулся! Некоторым здесь повезло меньше, верно?
— А откуда вам известно, что… Прошу прощения! — Денис потянулся за удостоверением. — Я оперуполномоченный уголовного…
— Не надо ничего предъявлять! По вам и так заметно. А насчет имевших место ночью печальных событий… Врядли в этих стенах есть хоть кто-то, кто еще не в курсе — все-таки, женский коллектив. Могу идти?
— Да, конечно. А вы из какого номера?
— Двести тридцать шестой. Зовут Борис Ефимович, фамилия Котляревский. Всего доброго!
— Возможно, придется вас еще побеспокоить, получить объяснение.
— Ради Бога! Но — увы… Ничем помочь уважаемому следствию не смогу — лег рано, спал крепко.
— И все-таки, — оставил за собой последнее слово Денис. Подождал, пока мужчина поравняется с выходом на улицу, качнул головой: — Умник нашелся…
Заметив, что пара за стойкой смотрит в его сторону, напомнил о себе вахтер-ветеран:
— Татьяна! Я отойду, перекушу? Время обеденное.
— Идите, Михалыч. Только не долго…
— Мать честная! — посмотрел на циферблат Нечаев. — Точно, обед. А я же после суток.
— Здесь есть столовая недорогая рядом, на территории, — проинформировала девушка. — Вас пропустят.
— Нет, спасибо, Танечка, домой пора. Хватит на сегодня… Пойдемте-ка, снимем копию из журнала.
Через час он уже совершал опустошительный и беспощадный налет на содержимое собственного холодильника.
— Нечаев? Здорово!
От всего остального человечества дежурную часть надежно отделяло мутное пластиковое окошко. Поэтому капитан Красовский представал перед проходящими по коридору сотрудниками в виде расплывчатого серо-бежевого пятна с усами и при погонах.
Впрочем, сам он еще ни разу не обознался:
— Зайди сюда.
Денис перешагнул высокий порог и оказался в святая святых. Пожал протянутую руку:
— Привет!
— Что там — дождь на улице?
Особой проницательности для подобного умозаключения не требовалось — на плаще оперативника — ~ на плечах и спине — темнели влажные пятна, кепка тоже готова была истечь влагой при малейшем потряхивании.
— Ну, не то, чтобы сильный…
— А я, блин, зонтик дома оставил! Представляешь? — В глазах Красовского светилась искренняя убежденность в том, что окружающие просто обязаны близко к сердцу принять его беду.
— Бывает, — согласился Денис.
Сзади, по коридору, прошли в направлении своих кабинетов еще несколько сотрудников разных служб и подразделений — до начала традиционной утренней «пятиминутки» оставалось совсем немного времени.
— Что хотел-то?
— Забери, — дежурный протянул Нечаеву листок со вчерашним запросом. — Твое?
— Мое. Отправили?
— Видишь же!
Действительно, к написанному от руки тексту были за угол прикреплены плотно скатанный ролик перфорированной ленточки и желтоватый прямоугольник плотной бумаги с обрезанным краем.
— На «автомате» прошло?
— Нет, получили подтверждение.
Впрочем, это и так было ясно: внизу,
в самом конце печатного текста значилась фамилия принявшего запрос украинского коллеги.