Последняя обойма
Шрифт:
«Европа-Инвест. Финансово-инвестиционная компания. Часы работы: 9.00 — 19.00. Без перерыва. Без выходных дней».
— Сидоров, — тихо сказал я, хотя не было никакой надежды, что Сидоров меня услышит. — Тебя крепко дурят. Не знаю, с кем ты там сдружился, но только этот тип тебя дурит. Беги от него. Бросай это дело. Пока не поздно...
Как и следовало ожидать, Сидоров не отозвался.
А когда я приехал домой, сел в кресло, поставил на колени телефонный аппарат и принялся названивать то в автосервис, то в сидоровскую квартиру,
Я понял, что слова Макса — «он же не навсегда исчез» — могли оказаться слишком оптимистичным прогнозом.
Я отнес телефонный аппарат на кухню. Пил крепкий чай, ел наскоро сделанные бутерброды и смотрел на телефон. А тот молчал.
Он зазвонил в тот момент, когда я меньше всего этого ожидал.
Глава 8
Это было уже глубокой ночью. Я сидел в кресле, тупо уставившись в экран телевизора. Моя правая ладонь лежала на телефонном аппарате, словно это могло сделать меня более чувствительным, словно телефонные кабели могли стать моими нервами, пронизавшими весь Город и напрягшимися сейчас в ожидании Сидорова. Любого знака, любого звука, любого сигнала с его стороны.
Постепенно я стал проваливаться в дремоту, и кресло будто потеряло твердость деревянного каркаса, позволив мне все глубже и глубже погрузиться спиной в обивку, скрыться в темной глубокой норе, как в пасти огромного животного, притаившегося за креслом...
И когда тишину разорвал телефонный звонок, я вздрогнул, словно меня тряхнул электрический разряд, словно я ощутил кожей приставленный к виску пистолетный ствол, словно почва стала уходить из-под ног. Словно все это произошло одновременно.
Я вцепился в ребристый кусок пластмассы, будто она была для меня последней соломинкой, а я был утопающим. Я вжал верхний конец трубки в ухо так, что стало больно. Я вслушивался и вслушивался, но там была лишь густая немая тьма.
Потом по тьме раздался слабый, едва различимый вздох.
— Алло, — негромко произнес я. Почему-то я старался говорить тихо, словно кто-то мог нас подслушивать. Скорее всего я делал это потому, что вокруг была ночь. В доме напротив все окна были темны, и лишь тусклый круг цвета топленого масла висел в нескольких метрах от подъезда, венчая бетонную основу фонарного столба.
— Алло, — повторил я. Похоже, никто не хотел со мной разговаривать. Возможно, что и вздох мне почудился.
Как только я об этом подумал, как далекий звук повторился.
И минутой позже, более отчетливо:
— Тя-же-ло.
Я узнал этот голос.
— Что случилось, Сидоров? — медленно проговорил я, стараясь, чтобы все слова звучали четко и ясно. Чтобы меня поняли в том дальнем, всеми проклятом закутке ада, откуда звонил Сидоров. — Что случилось? Я слышу тебя. Говори.
Сидоров не торопился с ответом. Полжизни спустя он прошептал, а я услышал:
— Мне пло-хо. По-мо-ги м-не...
— Где ты, Сидоров?
Мои слова падали в бездну, долго, бесконечно долго кружились в бездонной шахте, прежде чем оттуда, из невидимой и недосягаемой черноты раздалось почти неразличимое:
— Га-ра-же...
— Я сейчас приеду. Подожди. Я быстро.
— Тя-же-ло, — повторил он.
В ухо ударили гудки. Связь прервалась так неожиданно, что мне подумалось, будто кто-то играючи перерубил провода сверкающими гигантскими кусачками. Он как будто перекусил мне нервы.
Я заметался по квартире, сгребая в кучу те вещи, которые могли пригодиться. А поскольку я не очень представлял, что мне нужно, то вещей набралась куча — спирт, бинты, вата, ножницы, нож, спички, теплая одежда...
В какой-то миг я замер над горой вещей, перемешавшихся в причудливом беспорядке, а потом пулей вылетел из квартиры. С пустыми руками.
Я торопился.
Меня ждали. И судя по всему, в данный момент я был единственным человеком, к которому Сидоров мог обратиться за помощью.
Глава 9
Я практически ничего не взял с собой, когда отправился в автосервис. Но на полу в машине лежала одна вещь, про которую я точно знал — она мне не помешает. Это был обрезок металлической трубы, и именно его я сжал в руке, когда распахнул дверцу «Оки» и вылез наружу. Я настраивался на неприятные неожиданности.
Вокруг стояла влажная темнота. Метрах в ста одиноким светлячком дрожала электрическая лампочка над входом в гараж. Дождь закончился около часа назад, и я чувствовал себя так, будто находился на дне огромного бассейна, откуда только что спустили воду.
Я сцепил руки за спиной, чтобы обрезок трубы, легший между лопатками, не был заметен. Это был мой неприятный сюрприз. Только почему-то никто не торопился его получить.
Я преодолел расстояние от машины до гаража, напряженно всматриваясь и вслушиваясь в окружающую тьму, но оттуда не раздалось ни звука, там не было заметно ни малейшего движения.
А потом я нырнул в пахнущий машинным маслом, бензином и паленой резиной провал гаража. Сначала я чувствовал только запахи, медленно двигаясь вдоль стены, на ощупь отыскивая электрический выключатель.
Прежде чем нажать на панель, я поудобнее ухватил свое оружие и приготовился отпрыгнуть в сторону сразу же, как только зажжется свет.
Что я и сделал, больно ударившись бедром о верстак, а потом скользнув под него и затаившись.
Время шло, но ничего не менялось. Мои действия не вызывали ничьей реакции. Или же у этих людей было больше терпения, чем у меня.
Я выбрался из-под верстака, взял в левую руку длинное шило и двинулся между машинами. В этот момент я был настроен очень серьезно.