Последняя охота Петра Андреича
Шрифт:
«Четой» Дякину Звеногов себя не считал. Задетый за живое, он с трудом удержал себя от очередных возражений и лишь махнул рукой и обронил:
– Да врут, небось. Видали мы эту Африку.
– Вот твой характер! Что не скажешь – всё он видел! Всё он знает! – взорвался Дякин. – Говорят был – значит
– Да ведь не сезон.
– Да что ты мне-то песни поешь! Я их что, заказываю, сезоны? Ничего, сами разберутся. У тебя ружья-то наготове, если что?
– Нет. – Звеногов отрицательно покачал головой. – Свои не дам, даже не думай.
– Да кто тебя просит давать-то? На всякий случай спрашиваю…
– Всякий не всякий…
– Не могу тебя понять, что ты за человек такой, ну ей-богу?! Ну что тебе стоит?! Попросить что, так в ноги надо кланяться. Убудет на раз-то? Или куркулями будем сидеть? А может, и не попросят. Ты проверь, чтоб вид был, смазка, запах нормальный. Ну, как положено. А то ведь висят, небось, железяками в чулане. Считай – твое рабочее время…
Звеногов сверкал глазами в окно. По опыту он знал, что прекословить бессмысленно. Не мытьем, так катаньем председатель своего добивался, умел брать измором.
– В общем так, Андреич, как на себя рассчитываю. Иди и жди! Чуть что, дам знать…
На дачу Звеногов так и не поехал. Вернувшись домой, он принялся перебирать свое охотничье имущество. Ружей он держал с десяток, в основном старые, некоторые уже негодные, но два-три ружья недавнего современного выпуска вполне могли еще сослужить немалую службу. Разбирать двустволки до винтиков и шпунтиков было его любимым занятием. Смазывать, надраивать стволы, вставлять капсюли в уже стрелянные гильзы и отмеривать пороховые заряды он мог часами напролет.
Он и сам не знал, зачем набил сегодня несколько десятков патронов. Зачем в таком количестве? Звеногов сделал перерыв. И вскоре, не находя себе места, опять вернулся к ружьям.
Председатель Дякин больше не звонил. Наверное больше нечем было поделиться. Или всё действительно шло своим ходом, и намеченных планов никто не отменял.
Летные части, изредка принимавшие служебные рейсы из округа, базировались в восьмидесяти километрах от областного центра. Стародавнее неудобство усугублялось запущенным состоянием дорог, особенно остро это давало о себе знать в последние годы. Трястись сотню километров по разбитым местным бетонкам очередные военные гости не захотели. И вопреки отработанным армейским правилам, посадку самолета заранее согласовали с гражданскими диспетчерскими службами. От местного гражданского аэропорта до районного центра, где базировались артсклады, езды оставалось всего полчаса.
Московский военный рейс стоял в планах единственным на весь день. Уже который месяц гражданский аэропорт работал с перебоями. Огромное хозяйство попросту простаивало. Посадочные полосы зарастали сорняками. Из-за сбоев в поставках горючего гражданские рейсы сократились до минимума. Персонал выходил на работу через день. Здание аэропорта открывали лишь для обслуживания московского рейса. Но и тот из регулярного, ежедневного превратился в полуофициальный, «коммерческий» и осуществлялся не чаще, чем два раза в неделю.
Конец ознакомительного фрагмента.