Последняя охота
Шрифт:
Уже на следующий день все трое вместе с Власом сделали налет на ломбард. Все обошлось настолько гладко и тихо, что кенты обрадовались. Новые воры оказались удачливыми. Вскоре все они определились на хазы и целыми днями присматривались к городу, намечая, откуда можно снять следующий навар.
Из прежних кентов, оставшихся на воле, Шкворень сообразил рэкет. Те трясли торгашей по всему городу и почти каждый день приносили пахану положняк. Кто не делился с рэкетом Шкворня, тому приходилось туго. Ларьки, киоски, палатки горели по ночам яркими факелами. Их обирали, избивали продавцов, забирали выручку и товар. Рэкетиры брали в свои руки все торговые точки города и охраняли плативших
Милиция сбивалась с ног в поисках рэкетиров, но никто не рисковал назвать или указать бандитов. Знали, чем поплатятся. Менты постепенно теряли контроль. Их откровенно высмеивали горожане.
Дошло до того, что саму милицию стали обвинять в прямой помощи рэкету.
— У нас рэкетиров больше, чем продавцов развелось! Куда ни появись, кривые ухмылки и насмешки! До чего мы дожили? О нас говорят, что мы живем на положняк от рэкета! До каких пор будем терпеть беспредел? Чем занимаются оперативники и следствие? Город стал похож на клоаку! Сплошные бомжи, воры, рэкет, проститутки всех возрастов и калибров крутят открыто вокруг нас! Когда мы пресечем этот беспредел? Для чего пришли сюда работать? Где наши результаты? В отчетах лишь перечень совершенных преступлений и ни одного раскрытого дела! — возмущался начальник горотдела на совещании. Он потребовал от подчиненных навести порядок в городе. — Иначе и я поверю, Что наши сотрудники потворствуют и прикрывают криминал, поощряют его! К такому выводу пришли уже многие руководители города! И я вынужден буду провести проверку, а потом и чистку кадров. Не приведись, если такое обвинение подтвердится. Я никого не пощажу! И не просто выброшу из горотдела, но сделаю все, чтобы такие сотрудники понесли самое суровое наказание, вплоть до уголовной ответственности!
После такого обещания работа в отделах закипела. Менты уже не смотрели на часы, когда закончится рабочий день. Все знали, работа каждого отдела теперь под особым контролем у начальства.
Все оперативные группы и следователи разбили город на условные квадраты, взяли их под личную ответственность и с самого утра до поздней ночи проводили проверки соблюдения паспортного режима, выезжали на каждый вызов, чистили город от попрошаек, алкашей, бродяг, внимательно выслеживали воров.
— Слышь, Шкворень, и ты, Меченый! В городе шухер! Лягаши загоношились! Теперь самое время на дно залечь, не то возьмут за жопу и зашвырнут подальше, чтоб мы им мозги не сушили! — предостерегли недавние кенты.
— Этот шухер всю мою житуху кипит: то всколготятся, потом успокоятся. Ментам снова моча в кентель ударила, иль ихний пахан на ежа сракой сел и на своих в злобе оторвался, потребовал героев. Это не впервой. Все жить хотят! Если нас не станет, мусора не будут нужны. Разгонят их всех к сучьей матери. Они это допирают, оттого будут нас беречь и охранять. Ведь мы — ихняя получка и премия, ордена и звания! — хохотал Шкворень. — Вот если я попухну, кто-то из мусоряг получит «генерала»! Не ниже! И орден.
— Чего ж тебя не замели? — удивился кто-то из кентов.
— Покуда не решили лягавые, кому ту честь предоставить! Ведь и я не сфалуюсь сыпаться в лапах какого-то мудака-сержанта. Мне он западло!
— Чем выше чин, тем больше огласка, а открытый показательный процесс всегда сулит срок на всю катушку, режим под штангу и зону у самого черта на куличках, — мрачно заметил Влас.
— А что ты думаешь? Так и продышишь под звонкий бубен до самого конца? Хрен в зубы! Почти все кенты откидываются в зонах далеких, северных! Зато навечно в мерзлоте,
— И тебе это по кайфу?
— А почему нет? В старости один хрен, кто и как уроется. Зато есть что вспомнить. Ну, какой понт с жизни у фраеров? Все время в заботах, суете, слушать бабьи сплетни, брань, попреки и унижения. Они на тех жен всю жизнь вкалывают, а суки в благодарность рога ставят. С такими, как мы! Вот я, к примеру, только с замужними имел утехи, чтоб заразу не зацепить. Да и претензий никакая не предъявит. Мужики ихние и не допрут, откуда у благоверных новые шмотки берутся? Мы помогаем! Сколько таких козочек через нас прошло? Спроси любого кента: счет потерян. Но каждая цветком в памяти живет до самой старости. Фраер, если поимеет за всю жизнь пару левых баб, помимо своей жены, считает себя настоящим мужиком. А у нас за ночь по две, по три! Так у кого судьба кайфовее? Фраерам в самом цветастом сне не привидится столько, сколько любой из нас за один вечер пробухает в кабаке! Вот и пошевели рогами, кому живется весело, вольготно на Руси? Ить каждая судьбина состоит из радостей и печалей. У нас света больше. Есть что вспомнить!
— И что забыть, — заметил кто-то из кентов. — Когда придет твой час, застав тебя на колымской шконке больного, старого и одинокого, не нужного никому, ты совсем иное заботаешь, пахан!
— Кто угодно, но не я! Ни о чем не жалею! Я не сломал хребет, вкалывая на власть за глупые лозунги. На себя пахал. Ни в чем не знал отказа. Не рвался из последних сил на семью и детей. Никто не брал под каблук, ни одну не любил, только себя. А настанет время — уйду с благодарностью. Другой, иной судьбы себе не пожелал бы!
— А и верно! В фарт никого не тянут силой. Сами прут. Вот и нынче пятеро запросились к нам. Из ходок возникли. Нас трясут, но мы дышим. И число не уменьшается! — поддержал Шкворня Меченый.
В тот день вместе с двумя кентами они вздумали тряхнуть казино.
Народу там собралось много. Влас присмотрелся к играющим, но не заметил, как из казино выскользнул тенью неприметный мужик. Пряча от всех лицо, рысью понесся к таксофону.
— Скорей! Он здесь, в казино… не один. Я присмотрю за ним!
Мужчина вернулся и через окно стал наблюдал за Власом.
Тот подошел к хозяину, отвел его в сторону, тихо, уверенно потребовал положняк. Владелец казино, услышав сумму, в бешенство пришел:
— Ты что? Откуда сорвался? Да я таких денег ни разу в жизни не держал в руках. Если б столько имел, жил бы на Ривьере и поплевывал бы в потолок! Отвали, псих!
Хозяин хотел пройти мимо, но Влас попридержал:
— Не дергайся! Говори вежливо, покуда я добрый! Иначе больше потеряешь. Мне лапшу на уши не вешай, сколько ты имеешь. Я не слепой! Станешь кипишить, урою, как гниду!
Хозяин оказался не без норова и не терпел угроз и оскорблений. Он оттолкнул Меченого в угол и пригрозил громко:
— Видал я таких, как ты, знаешь где? — похлопал себя ниже пояса.
Этого жеста Влас не мог простить и кинулся очертя голову к владельцу казино, быстро нырнув в карман за финкой. Он не услышал и не заметил, как в казино вошли менты.
Меченый ударил финкой в живот хозяина казино и сказал уже упавшему:
— Не только тебя, но и заведение под корень пустим. В пыль и прах! Допер? Вместе с клиентами уроем! — Пошел к кентам, но не успел сделать несколько шагов, как двое стоявших в коридоре мужиков мигом свернули ему руки за спину, нацепили наручники и, подталкивая пинками, вывели из казино, впихнули в машину. Меченый не успел оглядеться, как рядом с ним оказались двое кентов.