Последняя осень
Шрифт:
Василь чувствует себя тоже возбужденным, — ведь они, трое друзей, займутся делом, о котором никто даже не догадается. Не мудрено и возгордиться: кто до этого додумается!
— Я просто рассудил, — продолжает объяснять Иван свою мысль. — Как-то попытался считать до десяти по-немецки и даже испугался — не умею. За пять лет не научился! Как же с такими знаниями на экзамен идти? Ведь Ольги Владимировны в институте не будет.
При напоминании о том, что на следующее лето, в такое же время, Иван и Степан Бронька уже уедут, Василю становится как-то не по себе. Но он старается не думать об этом. Впереди еще целый год.
Иван
— Надо же! До десяти считать не научились! Стыд! Позор! Ты хоть знаешь, как по-немецки «хлеб»?
— «Брот», — несмело отвечает Василь.
— Это знаешь. Небось каждый день с хлебом имеешь дело. Ну, а как будет «мясо»?
Василь не знает. Иван же продолжает наседать.
— А «сорочка», «штаны», «нога», «рука»? Вот видишь, не знаешь. Потому как плыл по течению. И ты, и я. Я тоже не знаю. Бить нас надо за такое изучение языка! — Иван вошел в роль критика. — Мне скоро восемнадцать, тебе шестнадцать, а все еще как дети. Детство давно кончилось. Пора понимать.
Иван говорит, что «Комсомольская правда» не просто призывает молодежь овладевать иностранными языками, а и подсказывает, с чего следует начинать. Можно выписать немецкую библиотечку, стоит она недорого, а книги интересные, кроме того, к основному тексту дается перевод.
Все знают: если Иван чем-либо заинтересуется, то всерьез. Да и верховодить ему не впервые. Характер у него мягкий, добрый, но, несмотря на это, все ребята с Ворошиловки беспрекословно признавали в нем вожака: это было и тогда, когда Василь только пошел в школу. Под руководством Ивана мальчишки с Ворошиловской улицы вырыли пруд, в котором и теперь еще купаются; затем он организовал волейбольную команду, которая победила даже профтехшкольцев; кружок книголюбов — тоже его идея. Роста Иван среднего, стройный, светловолосый, сероглазый — самый обычный местечковый парень, но вот есть же в нем что-то особенное, если другие охотно ему подчиняются.
— Надо начинать с самого начала — с пятого класса. Возьмем учебник, сами зададим себе уроки и друг у друга будем спрашивать. Библиотечку выпишем…
Василь всегда подчинялся Ивану, и теперь ему и самому смешно, как проводятся в школе уроки немецкого языка. Мягкая по натуре Ольга Владимировна конечно же понимает, что ее предметом никто не интересуется, дисциплину в классе поддерживать не умеет и для того, чтобы создать хоть видимость порядка, позволяет ребятам слиш-. ком многое — только бы не шумели в коридоре. Некоторые на ее уроках выполняют домашние задания, читают книги. Да и сама она иногда, чтобы успокоить слишком непоседливых, читает классу какие-нибудь интересные истории из хрестоматии, на ходу переводя на белорусский язык.
Переговорив обо всем — Степана будут уговаривать вдвоем, — друзья из городка вновь возвращаются на станцию. Весь день Василь ходил по лесу, до полуночи гулял с Иваном по парку, и, несмотря на это, ноги не болят, совсем не устал. Он словно набирается настоящей мужской силы, и это радует.
На станции тишина. На перроне безлюдно. Лишь изредка пройдет смазчик с масленкой в руках, нарушая вечерний покой глухим шарканьем ботинок по цементной платформе.
Ребята решили зайти в буфет. Василю хочется бросить взгляд на буфетчицу, очень похожую на младшую сестру.
В небольшой комнатушке, густо заставленной
У выхода из буфета друзья распрощались. Иван свернул трубкой газеты, журнал «Огонек», засунул под мышку и не спеша зашагал домой.
Назавтра и в последующие дни Василь ходит в лес за грибами. С утра в душе страх: удачи не будет. Но это только так кажется, что знакомые места обошли другие грибники и он ничего не найдет. Если ищешь, то грибы попадаются в самых неожиданных местах…
До начала занятий остается уже совсем мало времени, и Василь с нескрываемой тоской прощается с милыми сердцу рощами и перелесками, с густым ковром цветущего вереска. Все это потом не раз будет видеться ему во сне долгими вьюжными ночами. В лесу идет своеобразная, таинственная жизнь, ее не очень замечаешь, не думаешь о ней. Но она есть, вызывает в душе тихую радость, без которой, казалось, и жить нельзя.
Бродя в одиночестве по молодым соснякам, о чем только не передумаешь… Мечты трепетные, неясные, они наплывают, как легкие облачка в синеве майского неба, и так же исчезают, лишь в душе оставляя незримый след. Без этого, наверное, жить тоже нельзя.
Семье Василя живется нелегко. В хате трое братьев, сестренка, и все мал мала меньше. Заработок отца небольшой — только на хлеб и хватает. Из-за вечного безденежья и забот между отцом и матерью постоянно возникают споры. Василь старается не вмешиваться, не думать о семейных неурядицах, да только не всегда это удается — все происходит на его глазах. Порою даже жизнь становится не мила.
Однажды летом, после особенно неприятной стычки, Василь даже решил поступать в техникум. Ему было безразлично в какой, только бы уехать из дома. К счастью, родители вскоре помирились и намерение это осталось неосуществленным, верх взял здравый смысл. Да и ехать-то как: ни денег, ни одежды, кроме того, жаль было расставаться с друзьями.
А теперь вот новые заботы — поползли слухи о плате за учебу в старших классах. Что делать? Деньги, которые были заработаны, разошлись, а на августовскую зарплату надо купить костюм. Пиджак порвался на локтях, штаны на коленях… Как появишься в такой одежде в восьмом классе?
Василь, конечно, и отца немного винит. Характер у него неважный: часто бывает хмурым, неразговорчивым, готов рассердиться из-за всякого пустяка. Правда и в других семьях, с которыми Василь знаком, дела идут не лучше, однако люди стараются как-то развеселить и себя и других. А вот отец не умеет.
В конце-то концов не это главное. Жить можно, хотя в магазинах в последнее время стало туговато с продуктами, даже с хлебом случаются перебои.
Грибы, собранные Василем, тоже немалое подспорье. Муругого поросенка, длинного как веретено, который молнией носится по выгону, подкормив картошкой, заколют только к рождеству, и поэтому осень, как всегда, будет пора постная. Так надо хоть грибами ее оскоромить. Несколько сушеных боровичков, брошенных в картофельный, забеленный молоком суп, придают ему совсем другой вкус. А как хорошо поешь, так и на мир веселее смотришь.