Последняя песнь Акелы-2
Шрифт:
— Замечательно, — удовлетворенно прикрыл глаза Арсенин. — Завтра… или уже сегодня? В общем, в восемь утра Рочестер должен выехать в Лоунсдейл-бридж на показательную порку, тьфу ты, казнь, и будет совсем неплохо, если он неё не попадет. Капитан — это, конечно, не полковник, но всё лучше, чем ничего. Милсдарь дознаватель, конечно, будет против изменения своего маршрута, но мы постараемся его убедить. Главным убедителем… убеждателем… короче, главным по убеждению назначаю Барта, благо, опыт у него имеется. Не всё ж ему командира по голове лупить… Всё! Заканчиваем посиделки и выдвигаемся.
— А вы верхом-то сможете, батоно капитан?
— Смогу — не смогу, не в том суть, — пробурчал Арсенин, с трудом взбираясь в седло. — Надо. Любая дорога начинается с первого шага: банально, но верно.
— Хреновая, однако, из Сварта барышня для прогулок вышла, — ехидно ухмыльнулся Митчелл, устало плюхаясь на самодельный топчан в блиндаже. — Ни солдатне улыбок, ни мне доброго слова. Даже под ручку ходить не желает. Упирается.
— Кончай скалиться, — угрюмо проворчал Паркер, остановив жестом вскинувшегося было Сварта. — Ты по делу говори. Можно куда бомбу прилепить, или чего другого придумать надо?
— По делу, так по делу, — прикрыл глаза Майлз, блаженно вытягивая ноги. — Динамит я там, куда хошь поставлю. Хочешь — часовым под нос суну, хочешь — в окошко генеральского кабинета заброшу. Только чего б я не сделал, солдатня набежит прежде, чем огнепроводной шнур догорит. Это ежли днём, как ты задумывал.
— Кто ж днем к генералам через стенку в гости ходит? — буркнул Сварт. — Ночью надо его валить. Ночью!
— А если ночью, — Майлз почесал подбородок и с покровительственной жалостью взглянул на напарника. — Еще хуже выйдет. Не знаю я, где их превосходительство ночевать изволят. И ты не знаешь. Так что, Рой, взорвать милорда Уайта не получиться…
— Да мне и не нужно, чтоб ты его взорвал, — пожал плечами Паркер. — Ты мне дырку в стене проделай, что б я в гости к господину генералу мог войти. Хочется мне ему на прощание пару добрых, теплых слов сказать…
— Ты меня не слушаешь, что ли? — приоткрыл один глаз Митчелл. — Динамит, он, бесшумно не взрывается. Стоит только там чему-нибудь бахнуть, тут же орава солдат набежит.
— Это если просто так чего взорвать, — Паркер откинул барабан револьвера и посмотрел через дуло на свет. — А если рвануть, когда буры обстрел ведут, никто даже и не почешется. Ты, главное, заряд так рассчитай, чтоб дырка в стене на попадание снаряда походила. А уж осколков вокруг я набросаю… Чтоб всем сразу стало понятно, что смерть генерала — неизбежная на войне случайность. Превратности войны, так сказать.
— Угу, — недоверчиво скривился Сварт. — Так британцы в ту случайность и поверят. В дом попал снаряд, а сдох генерал от пули сорок четвертого калибра. Да за тобой караул придет прежде, чем ты «Pater noster» прочитаешь…
— Долгонько тогда их ждать придется, — фыркнул техасец. — Я ж не Шрёйдер, никогда в молитвах силен не был. Покуда я тех псалмов слова вспомню — война закончится. А стрелять в генерала я не буду. Я ему, скоту, осколок в висок загоню. Тут другая беда, парни: Фрэнк с мальчишкой никуда идти не хотят…
— Это какая муха их укусила? — удивился Митчелл. — Ты, наверное, не очень внятно им всё объяснил. Может, я схожу, попробую?
— Да я им так всё разжевал, что и енот бы понял, — досадливо отмахнулся Паркер. — И я им талдычил, что бежать надо, покуда не вздернули, и Тейлор, сержант тот старый, то же твердил, а они ни в какую. Мол, пусть нас по закону вызволяют и баста! У-у-у, бараны… Оставил им окорок антилопий, плюнул и ушел. Одна надежда, что Шрёйдер дяде Робертсу всё как надо отпишет…
— Так, может, и Уайта тогда не стоит трогать? — рассудительно проворчал из своего угла Бенингс. — Один чёрт, ни Фрэнку, ни мальчишке этим не поможешь.
— И чё с того?! — нахохлился Паркер. — Я его кончать собрался не для того чтоб, а потому что!
— Да ну, — протянул Бенингс. — Не по закону это как-то…
— И давно ты таким законником стал? — презрительно поморщился Митчелл. — Как в карты мухлевать, или спереть, что плохо лежит, тут закон по боку, а как ублюдка шлепнуть, так по-другому запел? Чтоб ты знал: и я, и Рой, и Сварт, да тот же Фрэнк, чёрт возьми, носим своё правосудие в кобуре. И наш закон гласит: око за око, зуб за зуб! Так что, если ты с нами, усохни плесень и больше не вякай!
Выслушав гневную отповедь, наемник зло сплюнул и направился к выходу, что-то недовольно бурча под нос.
— Слушай, Рой, — Майлз, проводив Бенингса взглядом, повернулся к приятелю. — А может, и ему, того… устроить неизбежную на войне случайность? Не приведи Господь, он нас Уайту сдаст…
— Не-е-е, — проворчал Сварт, не дожидаясь ответа Паркера. — Фил крысюк еще тот, но доносительством никогда не баловал.
— Сварт дело говорит, — кивнул техасец. — Не хватало нам еще и друг друга резать начать. Бенингса Фрэнк нанимал. А чиф людей видит насквозь, похлеще, чем те лучи, которые немец изобрёл. Рёнтгёном, кажись, его звали? Ну да не о том разговор. Хрен с ним, с Бенингсом, пусть живет. Ты, Майлз, лучше бомбой займись. А завтра, как буры ежедневный салют устроят, мы, помолясь, и начнём.
— Просыпайтесь, командир, — Барт аккуратно потряс Арсенина за плечо и вновь посмотрел на дорогу. — Едут уже.
Всеслав медленно поднялся с одеяла (боль считала своим долгом напомнить о себе при каждом удобном случае) и на четвереньках пополз к кустам вдоль широкой утоптанной тропы, величаемой дорогой то ли по привычке, то ли по недоразумению. Некоторое время он смотрел вперед, а после, недоумевая, повернулся к Ван Бателаану: на тропе ровным счетом никого не было. Бур успокаивающе махнул рукой и через некоторое время послышался неторопливый мерный топот конских копыт. Всеслав обвел заросли вокруг пристальным взглядом, проверяя, насколько незаметны притаившиеся товарищи и бесшумно скользнул на присмотренное заранее место.
Парой минут позже из-за поворота показалась небольшая бричка с открытым верхом, неторопливо влекомая понурым першероном. Кучер в форме артиллериста, философски покуривал трубочку. Единственный пассажир в офицерском мундире, позевывая, листал какой-то блокнот, и внимания на дорогу не обращал. Следом за повозкой следовали двое верховых. Судя по тому, как неуклюже покачивались они в седлах — вчерашние пехотинцы. Конвойные, как и сопровождаемый ими офицер взгляды по сторонам не кидали, предпочитая лениво перебрасываться фразами.