Последняя песнь Акелы-2
Шрифт:
— Простите, Исайя, — осторожным шепотом поинтересовалась Полина, — вы ж говорите, что сюда много кто приходит, как же вы их всех смогли побить?..
— Палочкой, мадам, — усмехнулся Коули. — Этой самой палочкой.
Он чем-то зашуршал в темноте, видимо, демонстрируя гостье, какой-то предмет, после чего, удовлетворив девичье любопытство, задумчиво произнес, — ви таки удивились шо у мине за палочка? Не делайте больших глаз и не говорите громких слов, мадам. Нынче такие времена, шо приличному человеку не можно выйти из дома без палочки. И никак иначе.
На некоторое время во дворе воцарилась задумчивая тишина, нарушаемая лишь треском цикад, да заполошным воплями приматов дерущихся где-то вдали. Воспользовавшись паузой, Алексей потянулся и нарочито громко зевнул, привлекая к себе внимание.
— А как у нас насчет пожрать? — благодушно спросил траппер, глядя на смутно виднеющиеся в полумраке лица.
— А как насчет помыться? — с легкой усмешкой, в тон ему протянула Полина. — Определенно сударь, прежде чем усесться за стол в приличном обществе, не мешало бы сполоснуться. Потом рази-и-ит, как… — стараясь подобрать определение, она ненадолго задумалась, но не найдя ничего подходящего, махнула рукой. — Помылся бы, ты, ежик, что ли…
— Почему ежик? — недоуменно приподнял бровь Алексей, поднимаясь с кресла. — Помыться, это — да, но почему ежик?
— Потому что колешься, — весело фыркнула девушка. — И не только щетиной, а вообще. Характер у тебя колючий.
Не желая уподобляться невидимым ему приматам и спорить по пустякам, Пелевин, натужно размышляя, где и когда Полина могла уколоться о его небритые щеки, неторопливо побрел к блокгаузу.
— Своё рванье отдай Дангани! — крикнул ему вслед Коули. — А как станешь похож на человека, таки зайди до тети Розы. Она слепила новый лапсердак и таки горит мыслью увидеть тебя в обновке!
— И он пойдет к женщине в одном исподнем? — Полина, непритворно поразившись подобной мысли, схватилась за щеки. — Какой кошмар…
— А шо такого? — искренне удивился Изя. — Каких чудес имеет Алекс, шоб за них не знала тетя Роза?
Услышав последнюю фразу, Алексей пренебрежительно махнул рукой и скрылся в доме.
Отсутствовал он часа полтора, и большую часть этого времени пришлось провести под бдительным присмотром тетушки Коули, изображая из себя манекен и выслушивая цветастые причитания об отсутствии в буше приличного портного. Стенания Пелевина, что он помирает с голоду, женщиной в расчет не принимались. Наконец, его мучения закончились, и под незлобивое ворчание хозяйки он спустился в блокгауз, отведенный под таверну.
В ярко, по сравнению с клетушкой тети Розы, освещенном зале народа почти не наблюдалось. За столом, расположенным в центре, радуя взор новой охотничьей рубахой, уныло ковырялась в тарелке Полина. И хотя девушка сидела за столом, было заметно, что обнова велика ей на несколько размеров, и затянутая ремнем рубаха более походит даже не платье, а на полусдутую оболочку монгольфьера.
Чуть в стороне от нее, поближе к барной стойке, обосновалась компания из трех кафров. Судя по наличию у них сравнительно не затасканной одежды, относились они или к разряду военных вождей, или к вольным старателям. Один щеголял черным клубным пиджаком на голое тело, второй — добытым невесть где мундиром французского кавалериста. Третий, видимо самый скромный, довольствовался широкой бумажной рубахой красного цвета и непонятно какого окраса штанами. Иных посетителей в таверне не наблюдалось.
В дальнем и самом освещенном углу, укрывшись за дряхлым клавесином (а может пианино или какой иной фисгармонией, Алексей никогда не разбирался в музыкальных инструментах), как за амбразурой, тоскливо тренькал по клавишам и нервам похмельный тапер. Послушав пару минут его заунывные трели, Пелевин сморщился как от зубной боли и шагнул к столу Полины.
— Можно поздравить тебя с обновкой, — ухмыльнулся траппер, окидывая девушку ехидным взглядом. — По сравнению с прежним нарядом смотрится прямо-таки королевским платьем.
— Молчал бы уж, изверг, — тоскливо огрызнулась девушка. — Такую юбку угробил, а теперь скалится…
— Чего приуныла, мисси? — шутливо отмахнулся Пелевин. — Тут не грустить, а радоваться надо, от такого монстра, меня то бишь, избавилась. Обзаведешься фургоном, наймешь нормального проводника и поедешь, куда хотела. А я еще денек здесь отдохну и Стомбвилль навещу, авось там чего стоящее подвернется.
— Еще раз назовешь меня мисси, — привычно ощетинилась девушка, и вдруг, осознав, о чем говорил Алексей, удивленно уставилась на траппера. — То есть, как это Стомбвилль? А как же я? А как же Претория?
— Мне та Претория нужна, как местным нёграм Уральские горы, — отпустив слугу-готентотта кивком, Алексей пододвинул к себе сковороду с яичницей и беконом. — Чтоб зря не надеялась, поясняю. Претория — это Трансвааль. Поблизости — Капская Колония и меня там если и хотят видеть, то только в роли украшения для виселицы. Не пойду. Так что найди другого проводника, они здесь часто появляются.
— Мне нужен ты, — упрямо буркнула Полина, сверля Алексея моментально набухшими влагой глазами. — Других я не знаю, и верить им не желаю. Здесь я могла положиться только на дядю Поля, но теперь его нет, зато есть ты! И я уверена, что надежней товарища мне не сыскать.
— И чего рвешься в эту Преторию, словно там Земля Обетованная? — поморщился Алексей, после особо заунывного звука извлеченного тапером из злосчастного инструмента. — Оставалась б в Марселе, вышла замуж, детей нарожала… Нет, ей Преторию подавай. И чего ты забыла в той дыре, спрашивается?
— У меня там дело, — угрюмо покосившись в угол с клавесином, ответила Полина. — Меня ждет дядя и мне не-об-хо-ди-мо попасть к нему как можно скорее…
— Нет, так продолжаться не может! — зло скрипнул зубами Пелевин, оборачиваясь к таперу. — Эй! Любезный! Не утруждайся ты так, отдохни. Прекрати терзать музЫку и сходи, пивка, что ли, выпей.
— Недосуг мне, — угрюмо буркнул тапер, явственно сглатывая слюну и косясь в сторону барной стойки. — Я тут работаю, если что.
— Если он не прекратит, — полыхнул гневным взглядом Алексей, — я закидаю его яйцами!
— Алексей! — попыталась урезонить его Полина. — Бросаться в людей едой просто неприлично. — И, выдержав почти театральную паузу, добавила. — Брось в него нож. — Упреждая невысказанный вопрос, она очаровательно улыбнулась. — Только, пожалуйста, подожди, пока он на улицу выйдет, а то мне полы от кровищи отмывать не хочется…