Последняя стоянка
Шрифт:
– Пока решаю я.
– Пойдемте со мной на "Георгий Победоносец".
– Прямо сейчас?
– Прямо сейчас. Софи пусть развлекается, а я закажу катер.
Она заколебалась, но потом встряхнула головой.
– Поехали.
На пролетке мы лихо прискакали прямо к пирсу, где стоял "Георгий".
Скромный быт семей живущих на корабле, особенно церковь и школа, поразили Мари.
– И это все на корабле? Сколько же здесь семей?
– Около 300.
– Какой ужас! Неужели
– У них нет средств, мадам.
– Но я знаю, в Бизерте уже организовалась колония русских беженцев, она уже есть в Тунисе, Сусе и Сфаксе.
– Это в основном наши русские люди, которых мы привезли сюда, а кто побогаче или нашел работу, тем удалось закрепиться на берегу.
Она задумчиво закрутила пальцами правый локон, свисающий над глазом.
– Как я поняла, что кроме Кутипова у вас есть враги среди французов.
– У русских есть пословица: кто не работает, того не ругают.
– Я поняла. Знаете, уже поздно. Поехали обратно. Надо Софи взять. Я думаю, адмирал, вам придется плохо без меня.
– Разве вы уезжаете?
– Нет.
Она засмеялась.
– Нет. Дело в том, что у нас кончается срок, а после перевыборов, новое правительство обычно меняет губернаторов. У меня такое предчувствие, что придут либералы и нам конец.
– И когда вы это предполагаете?
– Где-то конец 1923 года, начало 1924г.
– Я надеюсь на лучшее мадам.
– А у вас есть семья?
– Есть. Жена и дочь. Они остались в Петрограде.
– Вы их бросили?
– Нет. За мной охотились матросы в Петрограде и я бежал на юг. Просто не хотел рисковать семьей.
– За что вас хотели убить?
– Это для не русского человека понять сложно. Во-первых, за то, что у меня немецкая фамилия.
– Неужели за это в России убивают?
– Да, если учитывать, что идет война с Германией, то убивают и за это. Во-вторых, для матросов я оказался палачом.
– Вы что, убили кого-то?
– Нет, выполнял устав.
– Действительно, я ничего не поняла.
– Вот и наш катер, мадам. Поехали.
Тунис. Бизерта. Январь 1922г.
Бесконечные бытовые заботы обрушивались на меня. Русские со всего Туниса приходили ко мне со своими просьбами и жалобами. Я для них был единственным представителем власти, представителем России.
У меня опять капитан второго ранга Раков.
– Ваше превосходительство, мой анализ, высказанный вам ровно год назад подтвердился. Армия Врангеля разваливается. Теперь понятно, что воевать никто с Россией не будет.
– Вы оказались правы, Владимир Михайлович. Но что будет с нами дальше, вы предсказать не можете?
– Нет. Но я могу вас порадовать, наконец появился канал связи в России.
– Очень интересно. И что же?
– Большевики
– А как флот?
– Пока его тоже нет. Но они будут строить новые корабли. Большевики объявили амнистию всем участникам белого движения. В городах Европы, где появились консульские или дипломатические отделы России стоят очереди, желающих вернуться домой.
– В Тунисе пока тихо.
– Если б здесь было консульство, то тихо бы не было. Пока Тунис является колонией Франции, консульства может и не быть, даже если Франция признает Россию.
– Вы меня пугаете, Владимир Михайлович.
– Нет.
– Что еще?
– Кутепов настроен решительно против нас. Сейчас он пытается добить французское правительство в отказе нам тех крошечных субсидий, которые мы от него имеем. Мы перехватили двух его агентов в Тунисе. Вот документы и их показания. Вопрос состоит в том, что с ними делать?
– Ничего. Посадите на ближайший пароход и отправьте в любую точку Европы. А как у вас отношения с местной разведкой?
– Никаких.
– Хорошо бы вам завязать дружеские отношения с ними, по обмену информации.
– Я уже думал об этом. Давайте попробуем. Кстати, Кутепов прислал ко мне связного с предложением войти в его структуру.
– Пошлите его подальше.
– Еще одно сообщение. Ваш брат, выехал в Скандинавские страны морским атташе.
Опять мой брат. Он как заноза сидит в моем теле. Мы последний раз встречались с ним в Петрограде, когда Дыбенко и комфлота адмирал Развозов вытащили меня из под ареста от разъяренных матросов с линкора "Петропавловск".
Россия. Петроград. Сентябрь 1917г.
Мы сидели с братом на его квартире. Евгений ругал меня.
– Что ты вылез со своим я? Чего ты добился? Этот мерзавец, за которого ты заступался, действительно изверг.
– Это неправда. Он очень образован, требователен и честно служит своей родине. Это такие как ты, развалили дисциплину, а когда мы ее начинаем восстанавливать, начинаются истерические крики: "мерзавец", "палач". Я не мог из-за таких вот демагогов вытащить линкор "Петропавловск" из Кронштадта и помочь кораблям Моодзунда.
– Я сидел с твоим "честным" в лагере, в плену и видел как он доносил японцам на своих товарищей. Ты знаешь, что они сделали ему тогда? Его излупили и хотели утопить в отхожем месте. Если бы не японцы, то вонял бы он там до сих пор.
– Не знаю, что ты там видел, но этому офицеру я верю.
– Ты же упрям, как козел, за что уже и поплатился. Ладно, освободили и хорошо. Лучше скажи, что дальше будешь делать?
– Меня приглашают на Юг. Колчак предложил "Александр Третий".