Последняя субтеррина
Шрифт:
Вожак застыл на мгновенье и, не желая расставаться со своей жертвой, рванулся в сторону не разжимая зубов.
Но этого мгновенья Рууду хватило, чтобы вытащить руку из рукава. Иначе вместе с клоком одежки вожак унес бы в зубах и его руку, а может быть и его самого утащил бы за собой.
Земля ходила ходуном. Вся волчья стая, поджав хвосты металась по поляне. Наконец, волки последовали за вожаком, уносящим ноги на юг вместе с клочком куртки Рууда на зубах.
В глазах сначала потемнело, а потом стало нестерпимо
«Огненый червь»!
Ворон встал, взял валяющийся в углу автомат Овергоора и, пошатываясь, вышел из хибары Болотника.
По ветам чахлого, изогнувшегося над трясиной деревца весело пригало две пичужки. Им не было никакого дела до того, что вспомнил Ворон. А кому вообще до этого есть дело? Кто в этом мире мог защитить двенадцатилетнего пацана, оказавшегося не в том месте, не в то время? Вим? Но его больше нет! Да и он не смог бы ничего противопоставить демонам «Черного Крота»! А на кого Ворону расчитывать сейчас, когда от него самого ждет защиты целый город?
Он вскинул автомат и не целясь нажал на спусковой крючок.
— А что? — Шон вскочил и запутавшись в накидке, растянулся поперек порога.
— Что там? — Виля выглянула из-за занавески.
— Да ничего особенного, — Шон потер ушибленную коленку. — Это Ворон обожрался и лупит в белый свет, как в копеечку.
— Чего это он?
— А черт его знает, — Шон зевнул. — Ну ладно, ему патронов не жаль, а орать-то так зачем?
На опохмел ничего не осталось — последнюю бутыль они вчера все-таки грохнули, а чая, как говорится, много не выпьешь. Две унылые рожи молча таращились на миску с квашенной капустой, которую перед ними поставила Вильхельмина. Наконец, сообразительный Шон, взял миску и вылил скопившийся на ее дне капустный рассол себе в рот. Ворон с завистью посмотрел на умника.
— Виля, принеси там у нас огурчики соленые были…
— Нетути. Ты последние на той неделе съел.
— Ох мать!
— У меня где-то три листа дурман-дерева завалялось, — вдруг сжалилась дувшаяся до этого Виля.
— Ну, так тащи, чего же ты, — Шон с такой силой хлопнул Ворона по спине, что у того на секунду перехватило дыхание. Виля скрылась за занавеской, и уже через пару секунд показалась опять, неся на сложенных лодочкой ладонях что-то зеленое.
— Ух ты, — Ворон, весь в нетерпении, тряс под столом правой коленкой.
— Вот они, — Виля положила на стол два толстых мясистых листа ярко зеленого цвета.
— Ну-у-у, — протянул Шон, — я-то думал их курить можно.
— Неа, только жевать, — Шон со знанием дела ловко искромсал ножом свой лист на мелкие кусочки.
— На сухую не полезет, — Ворон мотнул головой.
— Они сочные, — Болотник затолкал в рот пригоршню зеленой дряни.
Ворон с сомнением посмотрел на свой и, закрыв глаза, с хрустом откусил кончик, тут же едва не выплюнув
— Жуй, жуй, глотай, — промямлил Шон с набитым ртом. — Шишас будет тебе великое шастье.
И оно наступило, с разбега накрыло всех троих и не отпускало до самого обеда. Ушли куда-то все горькие воспоминания, все тревоги и сомнения растворились в ярких лучах солнца, и напрасно проснувшийся позже Тэо, тряс Болотника и наемника по-очереди за плечи. Ничего, кроме невнятного мычания и идиотских улыбок от них добиться было нельзя. Первым отпустило Ворона.
— Здрасте, — наемник уставился на раскуривавшего трубку Носителя, как будто увидел перед собой ни много, ни мало — отца небесного.
— И вы будьте здоровы, молодой человек.
— Какой сейчас день?
— Все тот же, что был и с утра.
— С утра? А с утра какой был?
— Второй день после нашей встречи, будь ты не ладен, пропойца.
— Но-но, потише на поворотах, старый пень. Сам-то вчера не меньше нашего за воротник закладывал.
— А это он бесится, от того, что мы его не разбудили и не поделились с ним, — Шон ухмыльнулся и потягиваясь вышел из хижины. — О, Ворон, ты с утра всю живность распугал! Даже лягушки заткнулись и до сих пор молчат. Иди сюда, о делах покалякать надо.
Ворон вышел вслед за хозяином, обойдя, на всякий случай, насупившегося Носителя, стороной.
— Как ты понимаешь, Ворон, — сказал Шон, усевшись на самодельной лавочке, — карту доступа я тебе отдам не за просто так, — Болотник очертил в воздухе квадрат и потер указательный палец правой руки о большой.
— Ну ясен пень! — Ворон кивнул.
— Но у меня к этим сволочам есть собственные счеты, поэтому цена будет символической.
— И? — наемник вопросительно посмотрел на собеседника.
— Сорок патронов от М-16, — Шон четыре раза помахал перед носом у Ворона растопыренными пятернями.
— Ничего себе «символическая»! — наемник сделал круглые глаза.
— А что? У тебя их немеряно.
— Старик проболтался? — Ворон изобразил курящего трубку Носителя, а потом постучал себя пальцем по губам.
— А хоть бы и так! Да я и сам вижу как ты патроны легко на ветер пускаешь, — Болотник хотел сопроводить свои слова очередной пантомимой, но Ворон толкнул его в плечо. Мол, я и так понял.
И правда. От чего-то разговаривавшие с глухо-немыми все время забывают что те прекрасно умеют читать по губам.
— Ладно, если здесь наберем, то будь по-твоему, если нет — придется тебе идти с нами в гости к старику, — вот Ворону-то как раз пришлось изрядно покривляться, прежде чем Болотник понял его. А что делать? Не звать же переводчиком Носителя? Лишние уши им ни к чему! Тем более уши того, кто любое слово превращает в товар!
— Ну, давай, набирай, а я за картой пошел, — с этими словами Шон скрылся в хижине.