Последняя тайна
Шрифт:
И он, с наслаждением причмокивая, стал жевать мясо.
Пол поднял вилку:
— Сейчас скажешь, что по вкусу она как цыпленок?
— Все мясо — как цыпленок, — произнес Эдельман.
— Может быть, в прошлой жизни я, как вы выразились, вынашивал и растил детей, — сказал Пол, — но я даже это чертово тофу не могу есть, а теперь приходится есть… куи. — Он отрезал кусочек и медленно поднес ко рту.
Ник, улыбаясь до ушей, дожевал кусок, проглотил его и запил водой из бутылки:
— Представь себе, что ты участвуешь в реалити-шоу, а на кону
Пол положил мясо в рот. Одно мгновение он нерешительно держал во рту кончик вилки, а потом наконец принялся разжевывать мясо морской свинки. Его нос наморщился и заострился, а челюсти медленно заработали.
— Вроде бы не так скверно, — пробормотал он, продолжая жевать. Потом проглотил разжеванный кусок.
Эдельман поднял бутылочку с водой:
— Что ж, юноша, выпьем за жизнь в ее экстремальных проявлениях!
Коттен услышала крики со стороны костра, где сидела группа землекопов; горный туман все сгущался и сгущался, и слабо тлеющий костер уже нельзя было разглядеть. Коттен знала, что у них, как и каждый вечер, тоже идет пир, только пьют они кое-что покрепче, чем вода: какое-то самодельное зелье местного изготовления.
— Хочу предложить тост, — сказал Ник. — За кристалл, который нашел доктор, и за новые кулинарные приключения Пола. — Он высоко поднял бутылку с водой и торжественно произнес: — Как-то раз паб закрыли на ночь, а кто-то пролил на пол «Гиннесс». И вот из щели выполз маленький серый мышонок и остановился в луче тусклого лунного света. Он слизал пенистое пиво с пола и сел на задние лапы. И всю ночь раздавался его рык: «Приведите мне кошку — я с ней разберусь!»
Пол и Эдельман расхохотались, а Коттен покачала головой.
— Будем здоровы, — сказала она, поднимая бутылку.
— А знаете, что нам надо? — произнес Ник. — То, что наши друзья пьют каждый вечер. — Он указал в ту сторону, откуда доносились хохот и громкие возгласы землекопов.
— Так сходи к Хосе и попроси, чтобы он поделился, — сказал Пол. — Он говорил, им только что принесли новую партию.
— Пожалуй, так и сделаю. — Ник поднялся, отряхнул брюки и скрылся в тумане.
Коттен вытащила фотоаппарат «эльф» и несколько раз сфотографировала Пола, доедавшего морскую свинку.
— Вот теперь тебе есть, о чем написать домой, — сказала она, засовывая фотоаппарат обратно в карман брюк-карго. — А у меня будут иллюстрации.
Через несколько секунд вернулся Ник с бутылкой как из-под виски, в темном кожаном футляре. Он поднял бутылку для всеобщего обозрения, и Коттен пришла в восхищение от цветных рисунков. На одной стороне было написано «Lineas de Nasca» и воспроизведены несколько знаменитых рисунков из Наска — обезьяна, паук и птица. Еще там были пейзаж со снежной горой в отдалении и женщина в пестром национальном костюме.
— Это то, что доктор прописал, — сказал Ник, улыбаясь во весь рот. Он раздал бумажные стаканчики, вытащил пробку из бутылки и разлил жидкость по стаканам. — Знаете, док, Хосе сказал: немного этой бурды — и вам станет кристально ясно, что написано
Когда у всех было налито, Пол поднял стакан:
— Выпьем за Всемирный потоп! И еще за звезду кораблестроения — Ноя!
— О да, — отозвался Эдельман. — За всех Ноев.
Коттен глотнула и тут же подавила рвотный позыв. В отличие от ее любимой шведской водки с мягким бархатным вкусом от этого напитка возникло ощущение, что она проглотила лезвия. Первый глоток она сделала через силу, но затем ощутила по-своему приятный привкус перца. Напиток был крепким и постепенно согрел ее.
— Должен признать, не так уж и плохо — по крайней мере, когда проходит первоначальный шок, — сказал Эдельман и допил свою порцию.
— Смотрите, док, тут еще полным-полно, — Ник приподнял бутылку.
— Что ж, — ответил Эдельман, — не худо было бы повторить.
— Итак, за всех Ноев, — объявила Коттен, поднимая стаканчик, и повернулась к Эдельману. — А что там со второй половиной таблички, после той, где предсказывается Всемирный потоп? Что говорят эти линии и точки?
— Мне удалось разобрать только верхнюю половину, — сказал Эдельман. — Мне повезло, там наполовину различимые глифы, и, разумеется, помогло знание сюжета о Всемирном потопе. Но потом язык меняется — глифов больше нет. Точки и линии напоминают графический аналог кипу — а это не в моей компетенции. Но можно предположить: если в первой половине говорится о Всемирном потопе и о том, как выжить, то вторая половина тоже о чем-то драматичном — например, как остановить Армагеддон. В последних глифах, которые я расшифровал, сказано примерно следующее: произойдет и второе очищение и руководить им будет дочь ангела.
Пошатываясь, Коттен добрела до своей палатки. Она с трудом держалась на ногах, ей было трудно дышать. После стакана местного варева кружилась голова. Но слова, которые она услышала от Эдельмана, затмили опьянение.
«Руководить им будет дочь ангела».
В животе жгло, и жар волнами распространялся по всему телу. Взгляд затуманился, а пальцы дергались, словно она коснулась оголенного провода. Коттен сложила ладони чашечкой, приложила к носу и рту и стала делать вдохи и выдохи, чтобы предотвратить гипервентиляцию. Она изо всех сил старалась дышать ровно, расслабиться и успокоить сердцебиение.
Несмотря на панику, она слышала в отдалении голоса Эдельмана, Пола и Ника: их смех и болтовня долетали до нее какой-то тарабарщиной.
Коттен порылась в сумке и нащупала пластмассовую коробочку с таблетками. Чертыхаясь, она начала возиться с крышкой для защиты от детей. Наконец коробочка открылась, и Коттен вытряхнула на ладонь успокоительное. Взяла одну таблетку и положила на корень языка. С трудом сглотнула. Потом ссыпала остальные таблетки в коробочку и рухнула на кушетку, сжимая ладонями виски. Там словно бы колотили тимпаны. Мелькнула мысль, от которой грудь сжалась еще сильней: может быть, у нее сердечный приступ?