Последняя жрица Наири

Солнце уже клонилось к закату, щедро заливая своим золотым светом холмистую местность, покрытую ровным ковром тонкой и высокой травы, легко колыхающейся на легком ветру, делающей холмы похожими на огромные волны травяного моря. Стояла тишина, иногда нарушаемая лишь тихим шелестом растительности. То тут, то там виднелись островки небольших зарослей в низинах — еще не лесок, но уже и не степь. Кое-где из травы выглядывали острые серо-белые камни, некогда бывшие скалами. И если подняться на один из холмов, то были видны вдалеке пики этих самых скал, и дорожка, ведущая в ущелье меж ними.

Вдруг идиллическую картину мира нарушило движение. Девушка, еще совсем молодая, бежала со всех ног. Дыхание

ее было тяжелым и прерывистым, но она упорно продолжала свой путь, стараясь не притормаживать ни на секунду. В руках она держала прекрасный белый цветок, от которого исходило неровное сияние. Она периодически оглядывалась назад, зорко вглядываясь в холмы, но тут же припускала еще быстрее, пытаясь оторваться от преследователей. Ее путь лежал к той самой дорожке в ущелье. Она перебегала от одного островка растительности к другому, петляя меж холмов, стараясь быть как можно менее заметной. В ее голове билась лишь одна мысль — успеть, спасти всех, свою деревню, свою семью, свой мир. Ведь лишь от нее зависела судьба всего этого мира. Если она успеет позвать на помощь древних богов. Их храм был сокрыт в скалах, выдолблен прямо в одной из них.

Она с детства помнила — три огромные сидящие в позе дзен статуи невиданных никогда ранее существ, покрытые тонким слоем белой пыли, окаменевшей с течением времени. И как старейшина учил, что в час великой опасности один герой может пожертвовать энергией своей души, чтобы пробудить их и призвать на помощь. Для этого и нужен был тот цветок, что она так трепетно прижимала к своей груди. Именно он помогал высвободить всю энергию души без остатка, сгореть в яркой вспышке, словно сверхновая, не оставляя даже пепла после себя.

Она снова затравленно оглянулась назад. На одном из холмов поодаль показались ее преследователи. Ужасающие монстры, наполовину живые, наполовину созданные из металла, созданные чьим-то больным мозгом. Уже давно не люди, но и не киборги. Их лица были изуродованы, кожа местами была разрезана, а в разрезах просвечивали металлические импланты. Вместо тела — металлические конструкции, отдаленно напоминающие скелет, с прозрачными сферами посередине, в которых плавали в зеленой мутной жидкости остатки внутренних органов, покрыто все это было особой броней. Захватчики. Они называли себя Кувва. Они пришли в ее мир, когда весна набирала обороты, радуя всех свежей зеленью и едва распустившимися цветами. И сразу начали уничтожать все, до чего могли дотянуться. И мир, живой мир, планета Эридиус, где испокон веков почитали жизнь, захлебнулся в ненависти. Сама природа восстала против — посреди лета началась зима. Все за одну ночь засыпало снегом, начались метели, морозы. Но захватчикам это было все равно, ведь они ничего не чувствовали — ни живые не мертвые. А затем они стали забирать население, которое не могло оказать им существенного отпора, ведь они жили в единении с природой и никогда ни с кем не воевали, и переделывать в своих солдат. Всему миру грозило вымирание. И тогда она вспомнила о легенде и о храме в скалах. Священные защитники мира — Наири, спящие много веков, всегда защищающие жизнь, искореняющие зло.

И она бежала, хоть легкие давно горели огнем, а в глазах плавали цветные круги. Еще немного, еще чуть-чуть. Вот оно ущелье. Девушка сделала последний рывок и ворвалась в темную прохладу камня.

Дорожка была довольно узкой — преследователи с трудом могли продвигаться в своей броне, шеренгой по одному. Это позволило девушке немного оторваться от них и направиться вверх по плоским ступеням прямо в храм. Она прямо таки ввалилась в узкий вход, еле встала на ноги, приложив последние усилия, добрела до статуй и упала пред ними на колени, держа цветок на трясущихся вытянутых руках на уровне своей груди. Секунда — и она запела последнюю песнь духа, отдавая всю себя и призывая богов на помощь. Все ее тело покрылось мелкими золотистыми искрами, но она продолжала петь. По ее венам заструилось сияние, глаза наполнились светом. От

цветка исходило такое же сияние, сливаясь с тем, что было у девушки. Преследователи уже подошли ко входу в храм и пытались пробраться внутрь, кроша каменную породу, прорубая в ней более широкое отверстие. И в момент, когда песнь девушки достигла наивысшей ноты — одному из них удалось протиснуться и подойти к ней со спины. Он занес над сидящей девушкой свою секиру и замер. Потому, что тело девушки превратилось в ярчайшую звезду, которая взорвалась в ту же секунду, выпуская всю энергию ее души, которая взрывной волной прошла по храму, ударив по статуям и нападавшим.

Те из захватчиков, что попали в радиус взрыва распылились на атомы мгновенно. Остальных, те, что были чуть подальше, отшвырнуло ударной волной, снеся каменные стены и завалив их обломками. На месте, где сидела девушка, остался лишь цветок. Он больше не сиял, и стал увядать на глазах, превращаясь в сухой комочек.

Никто не видел, как по каменной корке одной из статуй пошли трещины, освобождая то, что было внутри. И никто не видел, как ярчайший луч света ударил в самую середину старого храма, тут же угаснув, словно ничего и не было.

Боже! Да когда этот день уже закончится!

Я горестно вздохнула, глянув на часы. Мне казалось, что прошло часа два, не меньше, но стрелки упорно показывали все лишь пятнадцать минут.

Аргх! Как я устала. Я в отпуске не было уже три года. Даже смотреть на людей уже не могла. Да и на себя тоже.

А ведь еще пять лет назад я была полна сил, энергии. Спортом занималась, боевыми искусствами. Даже пояс получила. Правда, на соревнования меня тренер не пускал, мотивируя тем, что с моим тщедушным телосложением нечего мне там делать. Сила удара у меня большая, а кости тонкие. Сама себе об противника руки переломаю.

А теперь? Сижу в этом кабинете сиднем, устаю от потока людей настолько, что до квартиры бы дойти, поесть и спать завалиться. А с утра все по новой. И никакого сдвига никуда. С-стабильность, мать ее…

Зарплаты тоже еле хватает с голоду не помереть — в библиотеке много не заработаешь. Тем более, что отдел наш хоть и платный, но к основному роду деятельности учреждения не относящийся. Следовательно, и бюджетниками мы не считаемся, и все ништяки от государства нам не положены. А вот дополнительной работой напрягать очень уж любят. Особенно после своего законного трудового дня в свое законное свободное время. Мотивация одна — премии лишим. А без премии я вряд ли протяну месяц. И приходится крутиться, как можешь.

Родители только переживают. Все надеятся, что в свои двадцать пять я, наконец-то, найду себе мужика и осяду в семейном быте, обрасту парой ребятишек. Но у меня про это даже мыслей нет, и сил нет, и времени. Потому, что курсы компьютерной грамотности для бабушек-пенсионерок, занятие настолько изматывающее и морально и физически, что лишних мыслей в голове не остается.

Одна радость — дома меня всегда встречает Василий. Маленький теплый черно-белый комок, которого я пожалела и подобрала на улице. Заинтересовал он меня тем, что сидел у помойки в позе «суслика» — то есть сел на попу, вытянулся во всю свою худенькую тушку вверх, прижав передние лапки к груди, и зорко высматривал что-то с высоты своего роста. Смотрелось настолько умилительно, что сердце мое дрогнуло, и я забрала его себе.

Вот и сейчас, я на автомате протопала в свою квартиру, зашла на кухню, налила себе ароматного травяного чая — подарок от клиентов из Крыма, достала еду для Василия, который хоть и подрос, но все также продолжал выжидательно сидеть в излюбленной позе суслика. После нехитрого ужина я сходила в душ, надела домашний костюм из хлопковых штанишек и футболки и просто свалилась пластом на диван, лицом вниз. Сквозь накатывающую дрему я чувствовала, что Василий топчется по спине, массируя меня своими лапками. Как отключилась — не помню, просто провалилась в темноту безо всяких сновидений.