Последняя звезда
Шрифт:
– Паршивый денек, – сказала я Бену.
Младший брат меня ненавидел. Мой телохранитель, человек-пришелец, признался, что не видит разницы между состраданием и сотрясением. А парень, по которому я сохла в школе, заявил, что решил пойти на верную смерть, чтобы спасти двух потерявшихся и, вероятно, уже погибших девчонок. И плюс ко всему этому я хотела сэндвич, которого мне не видать. После Прибытия мне постоянно хотелось что-то съесть – хуже, чем при беременности тройней, причем того, как раз того, чего уже никогда не отведать. Например, рожок с шоколадным мороженым. Замороженную пиццу. Или булочки с корицей,
Без шуток.
– Извини, – сказал Бен. – Не сдержался.
Он сел рядом дюйма на два ближе, чем полагалось. Раньше я, бывало, фантазировала, как Бен Пэриш сидит на моем диване, мы укрываемся пледом и до часа ночи смотрим по телику старые фильмы. Ужастики. У Бена на коленях ведерко с попкорном. Субботний вечер. Бен мог бы зависать на шести убойных вечеринках, где тусуются телки гораздо круче меня, но он никуда не пошел, ему хватает удовольствия от моего общества.
И вот он рядом. Только нет никаких убойных гулянок, нет телика, пледа и нет, черт возьми, попкорна. Я привыкла, что в мире есть два Бена: реальный, который не подозревал о моем существовании, и воображаемый, который сальными пальцами кормит меня попкорном. Теперь их трое. Те первые два и третий. Этот последний сидит на два дюйма ближе, чем полагается, на нем черный плотный свитер, и у него трехдневная щетина – такой инди-рокер, у него перерыв, и он присел на диван в гримерке. Слишком много Бенов, чтобы удерживать их разом в одной голове. Было бы неплохо дать им имена, чтобы не путаться: Бен, Бен-Былой и Бен-Возможный-Раньше.
– Ничего страшного, – сказала я. – Но почему ты должен идти именно сейчас? Почему нельзя подождать? Если у Эвана получится…
Бен затряс головой:
– Получится у него или не получится, не имеет никакого значения. Опасность не в засевших там, наверху, пришельцах. Опасность в людях, которые остаются здесь, внизу. Я должен найти Рингер и Чашку до того, как их накроет Пятая волна.
Он взял мою руку в свои, и тоненький голосок внутри меня пискнул: «Бен».
Этот голосок принадлежал кудрявой и конопатой школьнице, интровертке и всезнайке, робкой и неуклюжей, несмотря на танцы, каратэ и вдохновляющие речи родителей. Той самой, которая таскает за собой огроменный мешок с секретами. С обычными мелодраматическими подростковыми секретами, узнай о которых школьные звезды – был бы глубокий шок.
Что с ней такое? Почему бы давно уже не сбежать? Я ведь таскала за собой не только излишек Бенов, но и чересчур много Кэсси. Три Бена, парочка Кэсси, два Сэма и, конечно, но это уже в буквальном смысле, раздвоенный Эван Уокер. Не осталось никого цельного. Наши истинные «я» мерцали, как постоянно отступающий пустынный мираж.
Бен кончиками пальцев, как перышками, провел по моей щеке. И этот голосок в моей голове снова пискнул: «Бен».
А потом я уже своим голосом произнесла:
– Ты погибнешь.
Бен улыбнулся:
– Конечно. И все произойдет так, как должно произойти. Не так, как они там решили. А по-моему.
Скрипнули ржавые петли входной двери, и кто-то сказал:
– Она права, Бен. Тебе лучше подождать.
Бен быстро отодвинулся от меня. На пороге стоял Эван.
– Тебя никто не спрашивал, – сказал Бен.
– На следующем этапе главное – корабль, – медленно и внятно проговорил Эван, как будто разговаривал с психом или идиотом. – Чтобы покончить с делом, надо взорвать корабль. Другого пути нет.
– Плевать мне, что ты взорвешь, – ответил Бен и отвернулся, словно не мог даже смотреть на Эвана. – И на то, как покончить с делом. Наверное, при комплексе спасителя это трудно понять, но я не собираюсь спасать мир. Я хочу спасти двух человек. Всего двух.
Он встал, перешагнул через мои ноги и направился в коридор. Эван окликнул его, и то, что он сказал дальше, заставило Бена замереть на месте.
– Через четыре дня весеннее равноденствие. Если я не попаду на корабль до этого момента и не взорву его, все города на Земле будут уничтожены.
Матерь Божья! Я посмотрела на Бена, Бен – на меня, а потом мы оба посмотрели на Эвана.
– И под словом «уничтожены»… – начала я.
– Разбомблены, – объяснил Эван. – Это последний шаг перед пуском Пятой волны.
Бен медленно покачал головой. Было видно, что он в ужасе, ему тошно и он в ярости.
– Почему?
– Чтобы легче было закончить чистку. И стереть остатки человечности.
– Но почему сейчас? – спросил Бен.
– Глушителей вернут на корабль. Так безопаснее. Для нас. Безопаснее для нас.
Я испугалась, что меня вырвет, и поскорее отвернулась. Давно пора привыкнуть к таким поворотам. Только подумаешь, что хуже быть не может, и сразу становится еще хуже.
8
Зомби
Я киваю Дамбо на дверь. Пусть Салливан говорит что хочет, но для меня ее брат всегда будет Наггетсом. Малыш идет за нами, но я велю ему остаться, закрываю дверь и поворачиваюсь к Дамбо:
– Быстро собирайся. Мы выдвигаемся.
У Дамбо округляются глаза:
– Когда?
– Сейчас.
Дамбо тяжело сглатывает и смотрит вдоль коридора в сторону гостиной.
– Только мы вдвоем, сержант?
Понятно, что его беспокоит.
– Я в порядке, Бо. – Ощупываю бок, в который Рингер всадила пулю. – Не на сто процентов – скорее, на восемьдесят шесть с половиной. В общем, очень даже неплохо.
Правда, когда я потянулся, чтобы снять рюкзак с верхней полки шкафа, бок пронзила кинжальная боль. Что ж, сбрасываем полтора процента. Но восемьдесят пять все равно ближе к сотне, а не к нулю. Да и кто под конец игры бывает на сто процентов в форме? Даже этот хороший плохой инопланетянин сломал лодыжку.
Я проверяю содержимое рюкзака, хотя проверять там особо нечего. Надо бы прихватить на кухне свежей воды и продуктов. Да и нож не помешает. Обшариваю наружные карманы. Пусто. Что за черт? Я отлично помню, как клал его в карман. И где он?
Я опускаюсь на колени и в третий раз перепроверяю все свои вещи. Тут входит Дамбо:
– Сержант?
– Он был здесь. Точно был. – Я смотрю на Дамбо, и что-то в моем лице заставляет его дрогнуть. – Наверное, кто-то взял. Господи, Дамбо, да кто же мог его взять?