Послушница Божией Матери. Вырицкая молитвенница Матушка Варвара. Жизнеописание
Шрифт:
Раньше Наталья много времени проводила в церкви: молилась, убиралась, следила за лампадками. Теперь посвящала жизнь внутренней молитве, сыну и огороду.
Михаил с братом, по-прежнему, работали в доме отдыха. После рождения Володи он воспрянул духом. Собрав артель, братья стали по заказу строить дома. Вспоминая добротный, ухоженный родительский дом, Наталья не раз подступала к мужу:
– Михаил, свой-то когда будешь строить?
На что тот всегда покладисто и шутливо отвечал:
– Так, Натальюшка, вот как заработаю, сразу и начнем…
Как знать, может быть
Моторизованная стальная лавина под лязг гусениц и бравурные марши быстро докатилась до Вырицы и оккупировала ее. В тихом дачном поселке зазвучала резкая, отрывистая немецкая речь и уже совсем незнакомая румынская. Новая власть не мародерствовала, не бесчинствовала. Тем самым она показывала местным жителям, что пришла надолго и всерьез, что новые порядки и законы исполнять нужно неукоснительно. Иначе: «Пиф-паф…»
Тут же нашлось немало пособников из местного населения, щеголявших в новенькой форме полицаев. Им нужно было выслужиться, поэтому они усердствовали больше хозяев.
Одним из первых приказов коменданта населению предписывалось уничтожить портреты всех коммунистических кумиров: Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина. Их место должен был занять новый идол. Портреты Гитлера полицаи выдавали под расписку и требовали для них самое видное место.
Иван с первых дней войны был мобилизован на фронт. Михаилу, по состоянию здоровья, дали отсрочку и он вместе с семьей оказался «под немцем». Вовушке шел пятый год. Не по годам серьезный и рассудительный, он сразу невзлюбил Адольфа Гитлера и несколько раз пытался стащить портрет со стены.
Полицаи предупреждали: «Неуважительное отношение к портрету расценивается как неповиновение властям и по законам военного времени наказывается расстрелом». Нужно ли говорить, сколько натерпелись Наталья с Михаилом из-за этого портрета.
– Вовушка, дядя хороший… Он любит маленьких детей и его надо любить.
Но обмануть ребенка было невозможно.
– Я не хочу его любить!..
Приходилось портрет Адольфа Гитлера беречь как зеницу ока.
Германии постоянно требовалась рабочая сила. Поэтому все дееспособное население стали готовить к эвакуации. Брать разрешили самое нужное – ничего лишнего.
Перво-наперво Наталья собрала и упаковала то, что считала необходимым на новом месте. А потом стала думать, как рассортировать и спрятать остающееся. Она была уверена, что они вернутся, хотя Михаил приуныл и к решимости жены относился скептически. Тем не менее, по ее просьбе, стал копать в огороде две ямы.
В один из хлопотных дней Вовушка на какое-то время выпал из поля зрения. Когда Наталья вошла в комнату, то от увиденного обмерла – смертельная бледность покрыла лицо, пол под ногами поплыл как живой. На портрете вместо глаз зияли две дыры.
– Вовушка, что же ты наделал?..
– Не-на-вижу…
Наталья упала на колени перед Иверской иконой Пресвятой Богородицы и взмолилась: «О, Пресвятая Госпоже Владычице Богородице, прими недостойную молитву нашу, и сохрани нас от навета злых человек
Вошел Михаил. Увидев художество сына, присвистнул и приглушенно произнес:
– Вот это влипли…
Вова сидел в уголке и не поднимал головы. Михаил посмотрел на насупленного сына и даже повеселел, а про себя хмыкнул: «Ну, герой!.. С такими немца одолеем». Потом закрыл на крюк дверь и участливо сказал жене:
– Ладно, Натальюшка, не унывай. Если что, как-нибудь отговоримся. Сейчас этого супостата надо подальше спрятать, чтобы ни с какими собаками не нашли.
Когда Михаил вернулся, Наталья засобиралась:
– Пойду к батюшке, что он скажет?
Отец Серафим был, как всегда, спокоен и приветлив:
– Что же ты, милая, перепугалась. Разве не веришь своей Заступнице?
– Батюшка, дорогой, только на Нее и уповаю…
– Я знаю… Отправляйтесь со спокойной душой. Все благополучно преодолеете и вернетесь обратно.
Всю обратную дорогу Наталья молилась Богородице, просила простить ее за слабоверие, за неумение положиться во всем на волю Божию. «Как хорошо этому учат Оптинские старцы… Поделом мне, грешнице: больше умом живу, а не мудростью сердечной. Не научилась смирению. Разве жизнь бывает без скорбей? Господь сказал, что в мире скорбеть будете. Разве Сам Он не скорбной жизнью жил на земле. А Царица Небесная сколько претерпела!? Не было бы скорбей, не было бы и спасения. У батюшки нужно учиться смирению, душевному спокойствию и духовной крепости».
О точном дне эвакуации никто не знал. В одной из выкопанных Михаилом ям спрятали посуду и одежду, в другой – иконы, ведро соленых грибов, ведро клюквы, крупу, муку, сахар.
Жили в тревожном ожидании. Ходили слухи, что вывозить начнут со дня на день, но куда, никто не знал. Одни толковали про Германию, другие – про Прибалтику, третьи предполагали, что и вовсе угонять далеко не будут.
О том, как началась и проходила эвакуация, рассказывал Володя:
– Хотя я и был совсем маленьким, но запомнилось все очень хорошо. Немцы к нам пришли неожиданно. Забрали меня, отца, мать и тетю Надю – тети Дусину сестру. Где в то время была сама тетя Дуся, я не знал. Посадили нас на машину и привезли на станцию. Там погрузили в вагон. Ехали несколько дней: думали, увезли за тридевять земель. На самом деле оказались в Калининской области. Приятно всем было, что остались на своей земле.
Вещи погрузили на крестьянские подводы, а людям пришлось шлепать по грязной осенней дороге. Всем руководили немцы. Шли долго. Остановились в деревне Чернцово. Здесь нас стали расселять по частным домам. Наша семья попала к доброй Марии. Она жила с бабой Пашей. В доме стало тесно, но они на нас не обижались – наоборот, жалели и помогали с едой.
Взрослые работали на полях, на скотных дворах, строили недалеко от деревни железную дорогу. Отец мой вскоре исчез.
Немцы приходили, выясняли, ругались, грозили всех уничтожить, но ничего не узнали и оставили, наконец, в покое.