Послушница тайной школы
Шрифт:
– Ладно сбегай, – еще раз осматривает свои волдыри и вздыхает, – да, с такими ногами далеко не ушагаешь. Затем, сняв с пояса кошель, вытряхивает на стол несколько серебряных монет, и высокий лоб прорезают задумчивые морщинки.
– Не густо.
Голубые глаза строго зыркают на меня из-под длинных ресниц.
– Если аптекарь заломит цену, ничего не бери. Это все, что у нас осталось, и неизвестно, сколько еще на них жить придется.
– Хорошо! – Вскакиваю на ноги, и тут же испуганно замираю от грохота. Эта дурацкая железяка на моем поясе, описав широкую дугу, зацепила и опрокинула тяжелый табурет. Загрохотало в нашей каморке так, словно целый дом рухнул. Поджав губы, извиняюще пожимаю плечами, мол я не специально и смотрю во все глаза на свою подругу-хозяйку. Вижу, как она силится изо всех сил сохранить серьезность, но все же, не выдержав, прыскает и заливается хохотом как ребенок. Глядя на ее смеющееся лицо, я тоже не могу удержаться, и мы «ржем» уже вдвоем, покатываясь друг на друга.
Луиза сквозь смех качает головой.
– Клинок оставь, а то еще зашибешь ненароком кого-нибудь.
Полностью согласна, мне от меча на поясе никакой пользы, одни неудобства, – поэтому с радостью расстегиваю пояс с ножнами, – без этой железяки мне как-то сподручнее будет. Кладу меч рядом с Луизой и выскакиваю из комнаты. Пробегаю уже знакомой дорогой через черной ход и, вылетев на улицу, бегу в сторону рынка. Лавку аптекаря я запомнила хорошо, плутать не пришлось, так что, не успев даже запыхаться от бега, я с разгону врываюсь в полумрак маленького помещения. Нос сразу же морщится от невыносимой вони и, зажав его ладонью, кричу куда-то в темноту.
– Эй, есть кто?
Глаза постепенно привыкают к сумраку после яркого солнца улицы, но разглядеть сухонького старичка за стойкой я смогла, только услышав скрипучее.
– Чего надо?
Под прицелом снисходительно-саркастичного взгляда из-под кустистых бровей начинаю суматошно объяснять ситуацию.
– Да, не тараторь ты так, понял я уже все. – Старик поднялся и поковылял куда-то в закрома лавки.
Через минуту он вернулся со склянкой, наполненной какой-то зеленой кашицей.
– Вот, пусть хозяйка намажет и к утру уже сможет скакать, как и прежде.
Подозрительно кошусь на ту вонючую гадость, что он мне подсовывает.
– А если нет?
Не то чтобы я ему не доверяю, но школа уличной жизни научила – справедливое сомнение лучший способ сбросить цену.
Светлые стариковские зрачки сурово уставились мне в лицо.
– Если не доверяешь, то зачем пришла? Иди в храм, помолись Великой богине, может она поможет.
Тонкие бескровные губы скривились в усмешке, изображая полнейшее равнодушие.
Вижу, торговаться этот аптекарь не любит, поэтому прямо спрашиваю.
– Сколько?
В ответ на названную цену тут же срезаю ее вдвое и смотрю на реакцию. Бесстрастное лицо старика не радует, он лишь пожимает плечами и тянет свою лапу к склянке с явным намерением забрать ее обратно, но и я не вчера родилась. Стою жду. Посудина уже почти скрылась под стойкой, но тут же вынырнула обратно, и беззубый рот старика, пошамкав, снизил сумму на треть. После этого мне удалось выторговать еще пару медяков и выгодный курс размена моей серебряной монеты. Мысленно поздравив себя с победой и схватив склянку, выскакиваю на улицу.
Уф! С наслаждением вдыхаю чистый воздух и, решив, что торопиться теперь некуда, спокойным шагом направляюсь в сторону нашего временного пристанища. Иду себе, довольно насвистываю и уже перед самым постоялым двором вдруг слышу – кто-то насвистывает мою нехитрую мелодию вторым голосом. Поднимаю глаза, и, «мать честная», рука сама рванулась к тому месту, где у меня когда-то висел баронский меч. Прямо передо мной вальяжно рассевшись на крыльце трактира, устроился тот самый рыжий вожак шайки уличных босяков. Заметив мой жест, он расплылся в довольной ухмылке.
– Не бойся! Я не за этим пришел.
Возмущенно фыркаю.
– Больно надо, кто тебя боится!
Рыжий поднимается со ступенек и подходит вплотную. Я вся напряглась, – черт его знает, что от него можно ожидать, но стараюсь этого не показывать.
– Чего надо?
Отчаянный предводитель малолетнего ворья вдруг замялся.
– Это… Ну… В общем, меня Сол зовут, – он пригладил ладонью торчащие вихры, – или Рыжий Сол, или просто Рыжий.
Я готова расхохотаться ему в лицо, – это он клеится ко мне, так что ли? Не скажу, что он мне совсем противен, так-то он парень довольно симпатичный, не урод, стройный и лицо открытое, не злое. Может в других условиях, я бы рассмотрела его, как претендента, но после того, что случилось, нет уж, увольте. Я еще слишком зла. Поэтому режу ему эту правду прямо в глаза.
– Да, мне все-равно как тебя зовут. Я тебя не знаю и знать не хочу. Понял!
Мой гневный выпад, надо сказать, нисколько парня не обескуражил, видимо привык уже, что он везде чужой и встречают его всегда неласково. Его рот растягивается в улыбке, превращая жесткого главаря банды в просто веселого, озорного паренька.
– Ты это, не сердись. Ничего бы мы тебе не сделали, так подурачиться от скуки захотелось. Ведь весело же было?
Я его веселья совершенно не разделяю и саркастически кривлю губы.
– Особенно, тот со шрамом – весельчак хоть куда.
– Да, забудь. Давай лучше мириться, я парень веселый, со мной не пропадешь и скучно не будет.
Он протягивает руку, но я вся на взводе и резко отскакиваю в сторону.
– Давай лучше ты пойдешь своей дорогой, а я своей.
Рыжий немного обескуражен моей реакцией и не знает куда деть вытянутую руку. А что он ожидал, думает, можно вот так напасть на человека, а потом прийти и все забудется. Да он даже не извинился, весело ему было, видите ли.
– Знаешь что, – во мне вдруг проснулась злая, мстительная кошка, – шел бы ты отсюда, пока я стражу не позвала.
Моя злость, по-моему, этого наглеца только забавляет, и он, явно не воспринимая угрозу в серьез, по-прежнему лыбится во всю свою рыжую морду. Ах так, – я уже открываю рот, чтобы показать ему, что совсем не шучу, как вдруг, заскрипев, распахивается дверь постоялого двора, и на крыльцо с криком выскакивает мощная фигура с забинтованной головой.
– А ну ка, голодранец, убери от нее руки!