Послушники Андреевского флага. Корабельные священники российского императорского флота
Шрифт:
В начале XIX века русский флот направил более 10 кругосветных экспедиций под началом командиров – почти всех будущих адмиралов: Беллинсгаузена, Лазарева, Крузенштерна, Лисянского, Головнина, Коцебу, Врангеля, Литке, Путятина, Сарычева… Кто-нибудь может сказать, были ли в составе экипажей священники и какими они были? Оставили ли после себя воспоминания о необычайных плаваниях? Кто из священников Александро-Невской Лавры и русской православной церкви совершил первое в ее истории кругосветное плавание?.. А разве часто вспоминают священников, погибших на русских броненосцах в Цусимском сражении? Или окормлявших свою паству на кораблях Порт-Артурской эскадры?
Похоже,
Впрочем, удалось найти одно исключение: в 1914 году в Петрограде была издана исследовательская работа профессора Духовной академии Александра Васильевича Смирнова «История флотского духовенства» (увы, в родстве с ним не состою). В этой работе был исследован и описан лишь один исторический период существования корабельного духовенства – годы царствования Петра I. И все. Уже после 1992 года публиковались небольшие статьи о корабельных священниках русско-японской войны, а в последнее время, в связи с возрождением института военных священников, появились исследования и диссертационные работы, посвященные организации их деятельности, в том числе и на флоте.
Священник любой церкви, а корабельный в особенности, уже сам по себе – постоянное напоминание о бессмертии души и возможности ее спасения. В мирном уюте, без ежедневного риска, кабинетный умник разглагольствует о высших материях. А когда смерть рядом, хохочет в реве надвигающейся штормовой волны – уже не до теорий. Рука тянется осенить себя крестным знамением, а взгляд обращается к небесам или ищет фигуру батюшки.
А то, что это «живое свидетельство» страдает от морской болезни, в картишки режется с офицерами и любит не только кагор и не только по святым праздникам – так это мелочи жизни.
Особенно когда по тебе сейчас даст залп всем бортом вражеский флагман. И матросская жизнь на этом может и кончиться.
Служба священнослужителя на боевом корабле русского флота особенна не только риском в бою, дискомфортом в шторм, но и сложностью поведения при исполнении различных флотских традиций на борту. Вот пересекает парусный шлюп или броненосный крейсер экватор, и моряки празднуют «День Нептуна». Праздник всеобщий и веселый! Но явно не христианский. Как тут быть корабельному священнику? Если он умен, то примет участие и не будет отрекаться от всеобщего церемониального омовения. Перекрестив перед этим и ряженого «Нептуна» и «русалок», понимая, что этот «языческий» праздник – лишь веселое представление, не более. А если Бог умом великим не наградил?..
В январе 1916 года броненосец «Пересвет» в Тихом океане пересекал экватор, возвращаясь из Японии в Россию. Матросов очень развеселила картина: молодые мичмана тащили отчаянно вырывавшегося дородного корабельного иеромонаха к искусственному бассейну, «на суд» бога морей Нептуна с русалками… При этом молодые офицеры кричали: «Покрестим, покрестим попа!» Батюшку в чем был: в рясе, с наперсным крестом, швырнули в воду под гогот команды, и он, с мокрой бородой, как кот из лужи, отряхивался на палубе. После чего потребовал, чтобы его списали с корабля. Ясно, что вымокший священник не вызывал религиозного почтения у свидетелей его конфуза. И ни командир корабля, ни старший офицер не пресекли буйства своих молодых подчиненных – флотская традиция, что поделаешь… И это не единственный нюанс корабельной церковной службы.
Русский флот ЕДИНСТВЕННЫЙ в мире и в истории трижды выступал на защиту единоверцев, проживающих в других странах. При императоре Павле I эскадра адмирала Ушакова освобождала от французского владычества греческие острова, населенные православными. При Николае I, в русско-турецкую войну 1828–1829 годов, Черноморский флот вступился за православных, угнетаемых турками-мусульманами. При Александре II, в 1877–1878 годах, русские моряки-черноморцы освобождали от мусульманского ига православных болгар.
Так что православный корабельный священник – не только собеседник в кают-компании, утешитель раненых и больных матросов, отпевающий убитых и умерших, исполнитель церковных обрядов, но и равный участник морских сражений, великих географических открытий, вершитель военно-морской политики державы.
Александр Смирнов,
член Союза писателей России, действительный член Русского Географического Общества
Духовные наставники морских служителей допетровской руси
Читателям, убежденным, что до Петра I у русского государства, имевшего естественный выход к Белому и Каспийскому морю, не было своего регулярного морского флота, совет – эту главу не читать и сразу перейти к следующей.
Наш флот и наше государство – ровесники. С конца XV века реял над морями флаг русского флота. В те времена, до конца XVII века, на мачты русских кораблей в качестве флага поднимали, по сути, икону Святого Николая Угодника – покровителя путешествующих и моряков. Только икона сия была изображена не на дереве, а на полотне. Возможно, отсюдаи пошел обычай освящать спущенные на воду корабли: изначально освящали не плавучее сооружение из дерева и металла, а икону.
Карта острова Кильдин из книги Яна Гюйген ван-Линшотена «Первое путешествие Гюйген ван-Линшотена с севера через пролив Нассау у устью реки Оби на Вайгач в 1594 году» с изображением русской ладьи (посередине, в верхней части рисунка) с флагом на мачте. Считается одним из наиболее ранних подтверждений того, что русские суда ходили под своим флагом
Кстати, тогда становится ясно, почему белое знамя над черноморскими «чайками» запорожских казаков называли «Морским Миколой» (малороссийский вариант именования Святого Николая). Великороссы вышивали лик небесного покровителя на ткани красного или синего цвета. Так было во времена царствования Ивана III, Ивана IV Грозного, первых Романовыхна русском троне…
В первом русском Морском Уставе – «О корабельной ратной науке», изданном Корабельным Приказом в 1667 году, среди 34 статей артикульных одна, 25-я, была открыто религиозной. Краткая была статья, но строгая, как боевой приказ:
«Никто ж да дерзнет кляститься, или имя Божье втуне именовати».
Запрет на богохульство прописан, а вот меры наказания нет. Видимо, если не автор, то редактор русского Морского Устава 1667 года, глава Корабельного Приказа боярин А.Л. Ордин-Нащокин был столь искренне верующим человеком, что допускал возможность нарушения данной статьи Устава русскими моряками лишь в виде редчайшего исключения. А как в Уставе прописать исключения?