Посмертная речь Сталина
Шрифт:
Он и представления не имел, какую шутку готовит ему судьба. «У меня была подруга, которая работала в Центральном Комитете партии», — говорит Граевский. Подругу звали Люция Барановская, старший референт тогдашнего генсека Польской объединенной рабочей партии. И потому Граевского пускали в партийную святая святых ЦК как своего.
Он просто зашел договориться о свидании и случайно увидел на ее столе красную брошюру на русском языке с грифом «Совершенно секретно». Это был личный экземпляр доклада польского генсека Эдварда Охаба.
«Я взял, пошел домой, начал читать. Вы можете себе представить, что со мной происходило. Сталин — отец народов, великий учитель, солнце — и вдруг просто разбойник, которого история не знала. И когда я кончил читать, я чувствовал, что у меня атомная бомба в руках. Я хотел бежать обратно и отдать. Но вдруг начал думать. Я знал, что все ищут, все хотят знать, что Хрущев сказал. Я мог идти к американцам и получить 1,5 млн. долларов, но я решил пойти в израильское посольство», — рассказывает журналист.
Родители Граевского тогда уже жили в Израиле. Он собирался и сам репатриироваться в Землю обетованную. Он решил, что текст хрущевского доклада станет его подарком будущей родине. «Я ему положил книгу на стол, — вспоминает Виктор Граевский. — Он спросил меня: «Что здесь написано?». И я ему сказал. Он побледнел, потом стал красным, черным, желтым. Он ведь лучше меня знал, что это такое».
Граевский не знал, что в тот же день Бармар с копией хрущевского доклада уедет в Вену и там на нелегальной квартире передаст ее шефу израильской контрразведки Амосу Манору.
Израильтяне не рискнули публиковать сенсационный текст. Бен Гуриону показалось куда как выгоднее передать его в ЦРУ Алену Даллесу. Одновременно, не испортив отношений с советским руководством, установить доверительные связи с американцами.
Хрущевский доклад опубликуют американские газеты, а «Голос Америки» будет транслировать текст на страны социалистического лагеря, сея смуту и раскол в рядах коммунистов.
Что касается Граевского, его, едва приехавшего в Израиль репатрианта, даже наградят, правда, скромно и без помпы, в духе социалистического сионизма конца 50-х.
«Ко мне пришел какой-то человек маленького роста, который говорил со мной немножко на иврите, немножко на польском языке. И он мне сказал: «Господин Граевский, мы не забудем, что вы сделали для государства». И как награду он вынул вечную ручку и бутылочку с чернилами», — вспоминает Граевский.
Граевского ждала большая карьера на израильском иновещании. Однако романтическая история с похищением секретного доклада XX съезду кажется 80-летнему журналисту главным событием в его долгой судьбе».
Еще одна публикация («Агентство национальных новостей») на тему о реакции за рубежами СССР на доклад Н. С. Хрущева на XX съезде:
«За последние годы появилось немало публикаций и оглашено много архивных документов, подтверждающих заблаговременную
Доклад Хрущева был опубликован уже в феврале-марте 1956 года в США, Великобритании, Польше и Югославии, и, как утверждали впоследствии в своих выступлениях и публикациях Мао Цзэдун и Чжоу Эньлай, хрущевская группа преднамеренно организовала зарубежные публикации «антисталинского» доклада, чтобы добиться благожелательного расположения к ним со стороны Запада и югославского лидера И. Тито.
В апреле 1956 года главная газета Китая «Жэньминь жибао» в редакционной статье «О роли личности в истории» подчеркнула, что «исправление ошибок выдающихся политических личностей не имеет ничего общего с намеренной фальсификацией их имени, жизни и деятельности…».
Предложения делегаций Китая, Венгрии, Албании, Румынии, Вьетнама, Монголии, Северной Кореи и еще 10 иностранных компартий на XX съезде по срочному обсуждению упомянутого доклада советскими и зарубежными коммунистами до его «озвучивания» Хрущевым было отвергнуто.
Как считает российский историк и политолог Ю. Крупнов, «главная вина Хрущева не в том, что он «исключил «собственное участие в репрессиях, и не в том, что он в чисто уголовной манере стал цинично валить все на Сталина. Вольно или невольно, Хрущев стал реализовывать на деле антироссийскую, точнее — антирусскую программу подрыва системы власти, управления и морально-политического климата в СССР».
А по данным российского историка Вадима Роговина, «решение поставить этот вопрос было принято не при подготовке к съезду, а в ходе его. Поэтому зарубежные коммунисты были лишены возможности сбалансировать положительные и отрицательные стороны доклада о деятельности Сталина».
Как сообщает В. Роговин, вскоре после XX съезда западные журналисты задали вопрос Хрущеву об аутентичности опубликованного за рубежом и зачитанного на съезде документа. Но своим ответом Хрущев поставил себя, мягко говоря, в конфузное положение, заявив, что «такого документа я не знаю — пусть на этот вопрос отвечает разведка США».
Впоследствии ЦК компартий Китая, Албании и Северной Кореи публично охарактеризовали такой ответ как «подтверждение давних связей Берии и Хрущева с Западом, особенно с США…».
Недавно во Франции было опубликовано мнение Шарля де Голля, 1958 г., об «антисталинском» докладе Хрущева: «Я сомневаюсь, что Хрущев искренен и объективен в своих выводах. Но шельмование выдающегося руководителя СССР, к соратникам которого Хрущев прежде с гордостью себя причислял, не добавит чести и авторитета нынешнему советскому руководству ни в мире, ни в коммунистическом движении…».
Схожее мнение высказал И. Тито в 1961 году (в период нового обострения советско-югославской полемики, что было отражено в принятой в 1961 году «Программе КПСС»), когда было решено вынести саркофаг со Сталиным из Мавзолея.