Посмертные записки Пиквикского клуба
Шрифт:
Парень пошел исполнять приказание, а хозяин, неся оба ружья, словно новый Робинзон Крузо, направился к садовой калитке.
– Вот наше место, – объявил пожилой джентльмен, останавливаясь в аллее после нескольких минут ходьбы. Дальнейшее разъяснение было излишним, ибо неумолчное карканье ничего не подозревавших грачей выдавало их местопребывание.
Пожилой джентльмен положил одно ружье на землю, а другое зарядил.
– Вот они, – сказал мистер Пиквик, когда вдали появились фигуры мистера Тапмена, мистера Снодграсса и мистера Уинкля.
Жирный парень, не совсем уверенный в том, которого джентльмена следует позвать, проявил исключительную сообразительность и, по избежание возможной ошибки, позвал всех троих.
– Пожалуйте! – крикнул пожилой джентльмен, обращаясь к мистеру Уинклю. – Такому страстному охотнику, как вы, полагается давным-давно быть на ногах, даже ради такого пустяка.
Мистер Уинкль ответил принужденной улыбкой и взял готовое ружье с таким выражением лица, которое скорее приличествовало бы грачу, терзаемому предчувствием насильственной смерти. Это могла быть и охотничья страсть, но она почему-то разительно смахивала на уныние.
Пожилой джентльмен дал знак, и двое оборванных мальчуганов, которые были препровождены сюда под надзором юного Лемберта [31] , тотчас же полезли на деревья.
– Зачем здесь эти ребята? – отрывисто спросил мистер Пиквик.
Он был встревожен, ибо, наслышавшись о бедственном положении земледельческого населения, предположил, что деревенские ребята вынуждены с риском для жизни искать заработка, служа мишенью неопытным стрелкам.
– Это только для начала игры, – смеясь, ответил мистер Уордль.
31
Юный Лемберт – Дэниел Лемберт, феноменальный толстяк, весом около двадцати пудов; он выступал в балаганах в самом начале прошлого века, умер сорока лет, в 1809 году.
– Для чего? – переспросил мистер Пиквик.
– Да, проще говоря, для того, чтобы вспугнуть грачей.
– Ах, вот что! И это все?
– Вы удовлетворены?
– Вполне.
– Отлично! Мне начинать?
– Пожалуйста, – ответил мистер Уинкль, радуясь некоторой отсрочке.
– В таком случае отойдите в сторону. За дело!
Мальчишка закричал и начал раскачивать ветку, на которой было гнездо. С полдюжины молодых грачей, неистово крича, вылетели, чтобы разузнать, в чем дело. Пожилой джентльмен ответил выстрелом. Одна птица упала, остальные разлетелись.
– Поднимите ее, Джо, – сказал пожилой джентльмен.
На лице юноши засияла улыбка. В воображении его пронеслось смутное видение паштета из грачей. Унося птицу, он смеялся, – это был увесистый грач.
– Ну-с, мистер Уинкль, палите, – сказал хозяин, снова заряжая свое ружье.
Мистер Уинкль выступил вперед и прицелился. Мистер Пиквик и его друзья невольно съежились, опасаясь, как бы не посыпались на них убитые грачи, ибо никто не сомневался в том, что грачи посыплются градом после смертоносного выстрела мистера Уинкля. Наступило торжественное молчание... громкий крик... хлопанье крыльев... что-то слабо щелкнуло.
– Что случилось? – воскликнул пожилой джентльмен.
– Не стреляет? – осведомился мистер Пиквик.
– Осечка! – объявил мистер Уинкль, который очень побледнел – должно быть, от разочарования.
– Странно, – сказал пожилой джентльмен, беря ружье. – Никогда еще не давало оно осечки. А что же это я не вижу никаких следов пистона?
– Черт возьми! – воскликнул мистер Уинкль. – Я и забыл о пистоне.
Эта маленькая оплошность была исправлена. Мистер Пиквик снова съежился. Мистер Уинкль с видом решительным и непреклонным выступил вперед; мистер Тапмен выглядывал из-за дерева.
Мальчишка закричал; вылетело четыре птицы. Мистер Уинкль выстрелил.
Раздался вопль, скорее человеческий, чем птичий, вопль, исторгнутый физической болью. Мистер Тапмен спас жизнь многих невинных птиц, приняв часть заряда и левую руку.
Нет слов описать поднявшуюся суматоху. Рассказать, как мистер Пиквик в порыве чувств назвал мистера Уинкля «негодяем», как мистер Тапмен лежал распростертый на земле и как пораженный ужасом мистер Уинкль опустился возле него на колени, как мистер Тапмен в забытьи выкрикивал чье-то женское имя, затем открыл сперва один глаз, потом другой, после чего упал навзничь и закрыл оба глаза, – описать эту сцену со всеми подробностями не легче, чем изобразить, как несчастный постепенно приходил в себя, как перевязали ему руку носовыми платками и как встревоженные друзья медленно повели его, поддерживая под руки.
Они приближались к дому. У калитки сада стояли леди, поджидая их к завтраку. Появилась незамужняя тетушка: она улыбнулась и сделала знак, чтобы они ускорили шаги. Было ясно, что она понятия не имеет о катастрофе. Бедняжка! Бывают моменты, когда неведение воистину блаженно.
Они подошли ближе.
– Что случилось со старичком? – проговорила Изабелла Уордль.
Незамужняя тетушка не обратила внимания на эти слова, она думала, что они относятся к мистеру Пиквику. В ее глазах Треси Тапмен был юношей; его возраст она рассматривала в уменьшительное стекло.
– Не пугайтесь! – крикнул старый хозяин, не желая тревожить дочерей.
Маленькая группа тесно обступила мистера Тапмена, и леди не могли разглядеть, что именно произошло.
– Не пугайтесь, – повторил хозяин.
– Что случилось? – завизжали леди.
– С мистером Тапменом случилось маленькое несчастье, вот и все.
Незамужняя тетушка испустила пронзительный вопль, разразилась истерическим смехом и упала навзничь и объятия племянниц.
– Облейте ее холодной водой, – сказал старый джентльмен.
– Нет, нет, – пролепетала незамужняя тетушка. – Мне уже лучше. Белла, Эмили, врача! Он ранен?.. Умер? Он... ха-ха-ха!
Тут с незамужней тетушкой начался припадок – номер второй истерического смеха вперемежку с воплями.
– Успокойтесь, – вымолвил мистер Тапмен, чуть не до слез растроганный этим проявлением сочувствия. – Дорогая, дорогая моя леди, успокойтесь.
– Это его голос! – воскликнула незамужняя тетушка, причем обнаружились серьезные симптомы, предвещающие припадок номер третий.