Пособие по воспитанию Темного Властелина
Шрифт:
Родители смотрели на Метатрона такими умоляющими взглядами, забыв о моем существовании.
– Не калечьте судьбу ребенка, - взмолился огненный демон, заглядывая в глаза злу. Метатрон даже не дернулся, сохраняя царственную осанку. – Как ему потом жить с такой кличкой?
Не знаю, как Империя, но тут непроизвольно сгибаешься в поклоне, тихо постанывая от смеха.
– Вы хотели, чтобы перед ними склонялись Империи? Пока что я другого способа не вижу! Насмерть стоит среди поля боя Авензон Контуженный Суслик! – хрипло без тени улыбки произнес властелин тьмы, даже не шелохнувшись.
–
Я уже стояла на коленях, тихо погибая бесславной кончиной и пытаясь вцепиться рукой в подлокотник трона.
– Но…, - с ужасом произнес отец любителя спать с дохлятинкой, пытаясь спорить.
– Готовь Империю, чтобы она склонила голову перед Андресом Дохлой Какашкой! Начинай репетировать уже сейчас, Трупный Одуванчик! – спокойно произнес Метатрон. – Что смотрите Болотный Стручок, Сморчок Драконьей Задницы…
Отцы занервничали, поглядывая друг на друга.
– А давайте мы вам заплатим, - взмолился отец Кристиана, протягивая мешок с золотом. – Я хочу, чтобы у моего сына была солидная кличка! Грозное прозвище! Чтобы враги трепетали, только услышав его имя! Например Кристиан Кровавый … Эм… Мне нужно посовещаться с женой…
– Мой сын, Дэлион, заслуживает самого жуткого прозвища! – прорычал рогатый и жуткий демон. – Чтобы Империи падали ниц, когда он входил в них!
– Я тебя внимательно слушаю, Рыжая Рогатка! Твои предложения, - хрипло произнес Метатрон, положив голову на руку. – Валяй! Я искренне рад, что вы отложили все дела и кирпичи для укрепления обороны.
– Мы, от лица всех родителей, - произнес оборотень, сверкнув волчьими глазами, а родительский комитет за его спиной солидарно закивал. – Готовы скинуться, чтобы у наших детей были приличные прозвища!
– В пропасть скинуться. Я покажу в какую! – прохрипел Метатрон, а я замерла в предвкушении. – Ладно, тащите золото. Сыновья расплачиваются за ошибки отцов. Отцы – за ошибки сыновей.
В зале витал отчетливый запах чего-то подгоревшего. Я принюхалась, понимая, что сначала у меня пригорела каша, а потом попа!
– Ужас и страх всех земель! – наперебой предлагали отцы, выбирая «солидные» прозвища для будущих правителей. – Куда! Я себе «Страх» присмотрел!
Я осторожно продвигалась к выходу. А то начнется! Сжег три Империи – герой! Сожгла одну кашу – дура косорукая!
На этот раз дорогу я нашла быстро, чувствуя, как усиливается запах горелого. Я распахнула дверь на кухню, а меня смело теплой и липкой волной перловки, размазывая по полу. Перловка была повсюду, она текла по коридору, заглядывая в двери. Вскочив на ноги, я бросилась вниз по ступеням, увязая в каше почти по пояс.
Посреди кухни радостно плясал чан, фонтанируя кашей. Струя доставала до потолка, каша стекала с краев.
– А! Э! – металась я, скользя на перловке, а на меня сверху упал огромный комочек, обосновавшись веселой шапочкой. – Что делать?! Что делать?!
Я представляла, как грустно отчитываюсь родителям, что их дети захлебнулись перловкой! И пусть только попробуют сказать, что их тут не кормят!
– Прекрати! – орала я, подплывая к котлу. – Перестань! Хватит! Не надо! Достаточно! Не вари!
Внезапно котелок остановился, а я выдохнула, пытаясь доползти до него и заглянуть внутрь, чтобы убедиться, что запасов перловки хватит на год!
Я высморкалась перловкой, прокашлялась перловкой, и даже прослезилась перловкой, трясущимися руками доставая тарелки. На первой уже застыл плевок моего кулинарного восторга. Я расставляла их на полке, слыша, как страшный голос вежливо сообщает, что пора ужинать!
С остервенением я ляпала разварившуюся перловку на каждую тарелку, а потом ставила их на поднос. Добро побеждает зло путем насилия. Изнасилованное зло всегда берет реванш.
Я несла поднос, оставляя за собой следы. Руки дрожали, тарелки прыгали, ноги скользили. Зато добрые стрелочки, словно нарисованные кровью, указывали нужное направление. Если бы я знала, что придется идти так долго, то взяла бы тарелку для себя. На завтрак, на обед и на ужин!
За огромным черным столом сидели темные властелины, нетерпеливо требуя законный ужин.
Я проходила и ставила перед каждым тарелочку. «Это что за!», - орали они, тыкая вилками кашу. Что-то мне подсказывало, что сначала будет «в меню», а потом «в меня».
– Я это есть не буду! – возмущались они, глядя с омерзением на серые комки. – Это – пища, недостойная темного властелина!
Я смотрела на них, даже не зная, что ответить. С подноса капало. Они никогда не жили на зарплату воспитательницы. Была бы ведьмой – прокляла.
– Неужели? – послышался спокойный голос, а я обернулась. За спиной назревал бунт, а передо мной стоял тот самый красавец в роскошной одежде. – Это же Зверски Отнятая Перловка на слезах народа. Ее отняли у народа вместе с последними припасами. О, как народ плакал, рыдал, умолял оставить хоть пару зернышек. Но нет…
Глаза палача расширились, а потом сузились. Как-то по-кошачьи получилось. Говорил он с явной надменной ленцой, улыбаясь так, что все чеширские коты провозгласили его своим гуру.
– Они рыдали, - лениво продолжал палач, глядя на замерших принцев тьмы. – Как они рыдали…
Палец скользнул по мне, а я округлила глаза. Я отчетливо видела, как палач облизывает палец, улыбаясь.
– Поэтому и пересолено, - произнес он, а я видела, как тут же застучали вилки, а каша стала исчезать с тарелок.
– Спасибо большое, - попыталась улыбнуться я, глядя на «спасителя» с облегчением.
– Брысь! – произнес он, меняясь в лице, а я вздохнула, собиралась уйти, как вдруг послышался чей-то радостный голос: «А на моей перловке кому-то зуб выбили! Глядите, как отнимали!». Я списала все на легкую степень наивности конкретно взятого индивидуума. Стоило мне сделать шаг, как вдруг послышалось: «Дай сюда! Это мой зуб! Будет мой! Первый трофей!».
Не успела я отойти в сторону, как дверь распахнулась. Огромная фигура в доспехах вошла в столовую.