Посох старой ведьмы
Шрифт:
– Тогда и вы подарочек примите, – Боня вынул из кармана мешочек с чаем, – так сказать, услуга за услугу. Замасур, самый настоящий! Высший сорт, – и положил упаковку чая на стол.
– Ублажил, ой ублажил! – Озур в полном восторге подбросил мешочек на ладони. – Только пить его я не стану, – волшебник торжественно спрятал мешочек в карман халата, – я его в своих опытах использовать буду! Кинжал кинжалом, но и мое травное волшебство тоже что-нибудь да значит.
– Можно вопросик? – Тимка глянул сквозь дыру в стене на звезды, россыпью мерцающие в небесной темноте. – Почему везде
– Что ты! – Волшебник упер руки в бока, от души расхохотался. – Куда мне! Дело в том, что в остальных местах солнечный свет тоже искажен заклятьем и как бы размазан во времени – день стал как ночь, а ночь как день. Потому-то и кажется, что наше солнышко такое тусклое и что стоит оно на месте. А на самом деле как вращалась наша планета вокруг него, так и вращается.
– Да? – непритворно удивился Хозяйственный. – Разве не наоборот? Надо же, а я всегда думал, что это солнце крутится вокруг мира, где я живу! И никак не иначе.
Тим и Озур переглянулись.
– И все же он огурец, – с улыбкой сказал Тим.
– Зеленый-зеленый, – охотно согласился с ним волшебник.
Глава 9
Ветер по имени Тузик
Тимка невольно зажмурился – переход от звездной ночи к бессменному колдовскому дню был резкий, без полутонов. Только что лунный свет серебрил густую траву, только что невидимые ночные сверчки тренькали свой обязательный ночной концерт, и вот – снова сухой пыльный лес, а над головой тусклое пятно работающего вполсилы солнечного прожектора. За спиной у Тима остались обманчиво маленький замок и окруженная эльфийскими кустами полянка; осталась позади и четко очерченная граница, черной стеной уходящая прямо в небо: за ней была прохладная ночь, где не действовало проклятье искажения.
– Здрасте вам! С прибытьицем. – Ворча, довольно улыбаясь, первым делом крепко пожал руку Тимке, а после, увидев за спиной у Бонифация пузатый рюкзак, одобрительно шлепнул Хозяйственного по той части тела, которую никаким заплечным мешком не прикроешь.
– Молодцы, не зря ходили, – Ворча облизнулся, щупая рюкзак, – судя по бугоркам и выпуклостям, там вкуснейшие консервы! Умно, душевно и как раз вовремя. А то я, вас ожидаючи, уже напрочь изголодался, измучился и отощал. Открывай консерву!
– Постой, не суетись. – Боня отстранил карлика, с тревогой огляделся по сторонам. – А где Средний?
– Средний? – с недовольным видом переспросил Ворча и отвел в сторону взгляд. – Кушает, наверное. Может, солнечными лучами сейчас заправляется или любимые вибрации пьет. Кто его знает!
– Погоди, – Тимка похлопал карлика сзади по плечу, – ты хочешь сказать, что не знаешь где наш «палец»? Он что – удрал?
– Хотел было, – нахмурился Ворча, – но от меня так просто не удерешь. Хоть и ослабел я от голода, а поймать его смог! И припрятал вашего любименького Среднего понадежней. Да так, что теперь не убежит! Как бы ни старался.
– Неужели ты его убил и в землю закопал? – с ужасом спросил Тим, живо представляя
– Я? Убил? – У Ворчи даже борода встала дыбом от негодования. – Вот еще! Я его аккуратненько повязал своим поясочком и осторожненько, прямо-таки с уважением повесил на дереве.
– Ничего себе! – Боня резко скинул рюкзак. – Не закопал, так повесил. Где?
– Я не в том смысле повесил, как ты подумал, – Ворча вразвалочку подошел к высокому тонкому деревцу, росшему возле границы ночи и дня, – я всего лишь привязал Среднего к верхушке. Вот он! – Карлик ткнул пальцем в небо, – отдыхает.
Тимка задрал голову: в блеклой вышине, крепко примотанный ремнем к гибкому стволу, черной тучкой парил Средний. Как Тим ни прислушивался, но сверху не доносилось ни звука.
– Что-то подозрительно долго молчит, – таращась в небо, озабоченно пробормотал Ворча. – То орал одно время как резаный, а теперь вот дохлым прикидывается. Подозрительно!
– Зачем же ты так, – укоризненно покачал головой Хозяйственный, – разве можно было живого… тьфу, неживого… короче, привязывать к деревьям кого бы то ни было – нехорошо! Тем более так высоко.
– А вот и хорошо! – убежденно ответил карлик. – Средний сам напросился. Он, видите ли, как только вы ушли, в птичье крыло превратился и – шасть в небо! Да незадача у него вышла – чтобы летать, однако, второе крылышко нужно. Так что далеко не ушел, в это самое дерево и врезался. Ну я и решил ему помочь. «К небу, – говорю, – поближе хочешь? Будет тебе небо». Нагнул деревце, привязал к нему Среднего и отправил его, значит, проветриться. А что, разве плохо придумано? Там и лучи посытнее, и вибрации послаще. Он мне вообще спасибо должен сказать. Эй ты! – Ворча старательно потряс дерево. – Скажешь спасибо, тогда отвяжу.
– Отстань, мерзкий карла, – с присвистом донеслось из неба, – не унижусь я до бесед с тобой, гадким и низким созданьем. Я выше тебя!
– Точно, выше, – Ворча прикинул на глазок, – метров на пять выше, не менее. И вот так все время, – карлик повернулся к Тиму, огорченно развел руками, – все ругается и ругается! Когда очень уж допечет меня, так я его в неколдучую зону окунаю. Нагну, стало быть, деревце, повисит он у меня чуток внутри безволшебности – сразу из него вся колдовская дурь вытягивается. Тихим тогда становится, неругачим. Добрым.
– Так. Понятно. – Боня сурово посмотрел на Ворчу. – Вижу, друзьями вам не стать. Но и мучить друг дружку не позволю! Немедленно сними Среднего с дерева, хватит ему на нем висеть. Конечно, теперь за «пальцем» глаз да глаз нужен – раз решил удрать, значит, будет и дальше стараться в том же направлении. Однако это не повод держать его все время связанным. Тем более что в виде одного крыла, судя по твоему рассказу, он летать не может и потому превращаться в дефективную птицу больше не будет. Тимка! – Хозяйственный, все еще сердито хмурясь, показал рукой на рюкзак. – Давай открывай консервы. Поедим, отдохнем – в смысле поспим, и двинем в путь. А Ворча, пока мы спать будем, Среднего поохраняет. У него это хорошо получается.