Посол без верительных грамот (сборник)
Шрифт:
– Брось! – приказала Жанна. – Мне надоела роль подопытного кролика. Садись, Эдуард.
– Все мы теперь подопытные кролики, Жанна, – возразил я, но отошел от механизмов.
Она внимательно осматривала меня. То же делал и я – выискивал в ее лице, фигуре, движениях, в звуках ее голоса что-либо неизвестное. Жанна сидела в кресле похудевшая, побледневшая, усталая, нового в этом не было, она и раньше бывала такой – не все эксперименты проходили удачно, результат каждого отчетливо выпечатывался на ней. Но в каком бы она ни была физическом и духовном состоянии, всегда оставалась красивой.
– Ты раньше боялся на меня смотреть, – грустно сказала она. – Взглянешь и потупишь глаза. И при каждом взгляде краснел. А сейчас…
– Раньше я был влюблен в тебя.
– Сейчас уже не влюблен?
– Сейчас меня терзают чувства гораздо сильней любви. Можешь не страшиться других признаний. Гибель Павла ничего не изменила в наших с тобой отношениях, так я считаю.
– Я тоже. Ну, давай ближе к делу. Для начала устанавливаю: внешне ты не изменился. Что скажешь обо мне?
– Ты выглядишь нездоровой. После всех терзаний такой вид естественен. Больше ничего сказать не могу.
– На этом закончится наша беседа?
– Она еще не начиналась. К нам вылетела с Земли следственная комиссия. Правда, в составе одного человека, зато такого, что стоит десяти.
Я рассказал Жанне о Рое Васильеве. Она поморщилась.
– Опросы, расспросы, допросы… Он очень въедливый человек, этот Рой.
– Ты его знаешь?
– В отличие от вас с Павлом, занятых только своими работами, я интересуюсь и знаменитыми современниками. Рой и его брат Генрих очень известны на Земле.
– Известность Роя и его брата на Земле имеет значение для нас?
– Непосредственное, Эдуард. Рой доискивается истины в ситуациях, где другие пасуют. Приготовься к откровенности с ним.
– Именно это и советует нам Чарли. Быть с Роем предельно откровенными, помочь ему установить истину. Под истиной Чарли понимает свою теорию взрыва: поворот времени на обратный ход.
– Ты придерживаешься иного мнения?
– Чарли абсолютно прав. Но его теории недостаточно, чтобы объяснить все… И в это нельзя посвящать Роя. Во всяком случае, пока.
– Не понимаю, – хмуро сказала Жанна. – Хитрости в тебе еще не наблюдала. Лукавство и ты – категории несовместимые. Ты краснеешь при каждом неточном, не говорю уж лживом, слове. И собираешься обманывать изощренного в распутывании немыслимых хитросплетений Роя Васильева?
– Должен это сделать.
– Объясни, почему?
– Жанна, это же просто. Чарли считает, что совершил великое открытие, указав на обратный ход времени. Гипотеза его парадоксальна, но убедительна. Она вполне может устроить самую придирчивую комиссию. Чарли хочет, чтобы Рой Васильев пришел именно к такому выводу.
– И это будет правильный вывод.
– Да, если это будет только выводом.
– Опять не понимаю тебя.
– Жанна, вдумайся в мою аргументацию. Ты сама считаешь этого Роя проницательным исследователем.
– Тебя это страшит?
– Мы должны завершить исследования! Павел погиб, но расчеты его подтверждены. Они должны из набора формул стать реальным физическим процессом. Не прощу себе, если этого не сделаю! Чарльз пока не догадывается о наших экспериментах, но Рой может догадаться…
Я видел, что в ней происходит борьба. И знал заранее, какое продолжение сейчас последует. Павел незадолго до гибели предупреждал, что все наши секреты не для Жанны, она постепенно сгибается под их тяжестью. Он советовал даже кое от чего ее отстранить для нашего общего спокойствия.
– Эдуард, мне надоело скрываться, – сказала она то, чего я ждал. – Давай объявим, чем занимаемся, и попросим официального разрешения на эксперименты.
– И немедленно получим категорический отказ!
– Я устала, Эдуард…
– И готова примириться с тем, что великую загадку природы мы не раскроем?
– Боюсь, я не рождена раскрывать великие загадки природы. Павел убедил меня в другом. Но его гибель опровергает его доводы. Я уже думала об этом, Эдуард. Поверь, я креплюсь, но сколько можно крепиться?
Одно в том, что она говорила, было утешительно. Повелителю Демонов отказало его ясновидение. Она отнюдь не вернулась от горя к веселью. С моей души спала большая тяжесть. Теперь я был уверен, что мне удастся переубедить ее. Я ходил по лаборатории, она сидела и молча слушала мои объяснения и просьбы. И прежде она садилась в сторонке, а мы с Павлом шагали от стены к стене, говорили, кричали, ссорились, мирились, радостно хлопали друг друга по плечу, с ликованием утверждали, что совершили открытие, с сокрушением признавались в неудачах, обвиняли себя в бездарности, восхваляли свои таланты… Она переводила глаза с одного на другого, щеки ее от внутреннего напряжения охватывало пламенем – всегда красивая, она в такие минуты становилась прекрасной.
Так было и на этот раз – я говорил, она слушала. Наши эксперименты оборвались трагически, но их надо довершить, чтобы не повторилось новой трагедии. Их нельзя прервать, вызванные ими процессы продолжаются сами собой, и сегодня невозможно установить, как далеко они зашли и чем окончатся. Отказ от продолжения породит свои опасности.
– Даже если нашим соседям и мало что грозит, то под угрозой мы с тобой, Жанна, и в первую очередь – ты! – говорил я. – Только завершение экспериментов способно гарантировать нам безопасность. Мы знали, начиная опыты, что нас подстерегают многие неожиданности, и готовы были с ними бороться, но всех предугадать не смогли. Жанна, Жанна, ты же ученый, физик, мастер эксперимента, как же ты не понимаешь, что мы вызвали к жизни злого джинна и не будет нам спокойствия, пока не возвратим его в бутылку или не скуем на него иные путы!