Посол Урус Шайтана(изд.1973)
Шрифт:
Многогрешный бежал вместе со всеми. От него не отставал Ахмет Змея.
Заметив, что перед ними упал пронзённый стрелой повстанец, Многогрешный нагнулся и выхватил из холодеющих рук убитого ятаган.
— Не смей брать, гяур! — крикнул кузнец.
Но Многогрешный или не слыхал, или же не обратил внимания на эти слова и быстро помчался вперёд. Ахмет Змея бросился за ним.
Впереди уже завязался рукопашный бой.
Опьянённый мыслью, что Гамид на этот раз не выскользнёт из рук, Мустафа Чернобородый выскочил на большой валун и окинул быстрым взглядом весь вражеский отряд. Гамида нигде не было. А воины
«Где же Гамид? Неужели это другой отряд? Или тот старый гяур обдурил нас? — думал вожак отряда. — Проклятье на его голову! Надо допросить его!»
Он заметил Ахмета Змею, что на целую голову возвышался над повстанцами, а рядом с ним гяура. Мустафа хотел подбежать к ним, но в этот миг по обеим сторонам долины разнёсся грозный многоголосый боевой клич.
Глаза Чернобородого расширились от ужаса. Из потайных засад, из ущелий и пещер, из-за кустов и скал вынырнули свежие вражьи отряды и быстро начали окружать повстанцев.
«Нас обманули!» — пронеслось в голове Мустафы.
Первым его порывом было убить гнусного гяура-изменника, который завёл их в западню. Но не успел он соскочить с камня, как Многогрешный внезапно повернулся к своему охраннику и всадил ему в грудь ятаган. Ахмет Змея несуразно взмахнул руками, в беззвучном крике широко раскрыл огромный чёрный рот и медленно осел на землю. Убийца быстро, как молодой, помчался навстречу воинам Гамида.
— Проклятье! — проревел Чернобородый. — Задержите его! Убейте, собаку!..
Несколько повстанцев кинулись вслед за беглецом. Кто-то метнул копьё, но не попал. Преследователи, увидев, что на них надвигается вражья лавина, повернули назад. Их отчаянные крики и вопли внесли в ряды повстанцев неуверенность и страх.
Какое-то время Чернобородый не знал, на что отважиться. Как безумный смотрел он на две лавины, которые вот-вот могли сомкнуться и захлестнуть собой неприученных к бою повстанцев. Отряд оказался в западне. В чем спасение? Что делать? Увидев, что Звенигора ударил по врагу с тыла, Мустафа спрыгнул с камня и, размахивая над головой длинной кривой саблей, рванулся в самую гущу боя.
— Вперёд, друзья! Бейте шакалов! — загремел его голос. — За мной! За мной!..
Уверенность вожака придала людям смелость и силу. Громкий клич «Алла, алла!» подстегнул их и погнал вперед. Засверкали над головами сабли, замелькали в синеватой вечерней мгле тёмные копья.
Натиск был такой сильный и неожиданный, что почти половина вражеских воинов упала под ноги повстанцев.
— Нажмём, нажмём ещё, друзья! — подбадривал Мустафа Чернобородый своих людей. — Вперёд! Вперёд! Не дадим окружить себя! Бекир, прорывайся правым краем!..
Бекир с группой повстанцев пытался пробиться к Звенигоре, но никак не мог. У него осталось совсем мало воинов. Остальные либо полегли, либо были ранены. Однако он отважно налетел на вражью лавину, саблей прокладывая дорогу товарищам. За ним ринулись другие…
Златка сидела под скалой рядом с Яцьком и прислушивалась к далёким крикам. Яцько был не в настроении. Ему не хотелось охранять эту турчанку, о которой заботился Звенигора. Яцьку хотелось стать участником настоящего боя. Штурм замка он не принимал в расчёт. Разве то был настоящий бой? Куда-то бежал, что-то кричал… Паренёк мечтал о таком бое, где бы на него налетали десятки врагов, а он одним взмахом сабли разрубал бы их от плеча до пояса!.. И все поражались бы необычайной храбростью молодого героя…
— Я пойду с тобой, Арсен, — просился Яцько, когда Звенигора собирался в бой. — Ну позволь!.. Златка одна посидит…
— Молчи и делай, что приказываю! — строго отрезал Звенигора и подошёл к девушке.
Златка встала и вздохнула. В последние дни её закрутило, как щепку в водовороте. Не успела прийти в себя после нападения повстанцев на замок Аксу, как рассказы Звенигоры, а потом Якуба о её далёкой отчизне и родных ещё больше растревожили душу. Сердце замирало от сознания того, что осталась она одна-одинёшенька, как сломленная ветка на дороге. Разве может она надеяться на встречу с родителями? Они существуют словно в другом времени и в другом мире. Встретиться с ними так же невозможно, как с теми, кто в могиле. Девушку охватывал страх. И только ласковые слова Якуба и полный нежности взгляд отважного казака, который уже дважды спасал её от смерти, удерживали её от отчаяния.
— Златка, — говорил Звенигора, беря девушку за руку, — наступают минуты, которые могут навеки разлучить нас. Будет бой. А в бою все случается, даже смерть! Поэтому я хочу тебе сказать, что мне очень не хочется погибнуть после того, как я встретил тебя…
Златка вспыхнула и опустила глаза. Однако руку не отняла. Сердце её тревожно забилось. Как приятно слышать это, но не хочется, чтобы заветные слова, о которых мечтает каждая девушка, произносились при таких обстоятельствах.
Звенигора будто прочитал её мысли и, помолчав, сказал:
— Если меня не станет, положись на Якуба. Он найдёт путь в Болгарию… Если и его убьют, тогда твоим защитником останется один Яцько. Пусть прикинется глухонемым, и вы, как брат с сестрой, сможете, помогая друг другу, пробираться в Болгарию или на Украину. Мир огромен, и ты ещё найдёшь своё счастье… Чтобы легче было в дороге, я оставлю тебе свой пояс, в нем золото. Пока я жив, оно не принадлежит мне, а уж если погибну, ты можешь использовать его.
Он протянул ей тяжелей широкий пояс.
— Надень на себя.
Златка, не совсем понимая, для чего это, спрятала пояс под покрывало.
В это мгновение из долины донеслись громкие крики. Звенигора сжал холодные пальцы девушки и шепнул:
— Златка… Милая…
— Пусть бережёт тебя аллах, — прошептала девушка чуть слышно. — Иди! Я буду ждать тебя…
Звенигора повёл свой отряд в бой.
Яцько взобрался на вершину небольшой скалы…
У него сжалось сердце, когда он увидел, как вражеские лавины, хлынувшие из укрытий, окружили повстанцев со всех сторон. Битва разгоралась сильнее. Звенигора со своим отрядом мог бы вырваться из кольца врагов, но, видно, он не думал об этом, так как врубался все глубже и глубже в строй янычар, и блеск его сабли наводил на них ужас: они расступались перед ним, как отара перед разъярённым быком. Рядом с ним рубились Якуб с Исметом, и эта тройка, как клином, рассекала густые ряды врагов…