Посредник
Шрифт:
– Правда? А мне показалось… Собачья жизнь, так за день намотаешься – будто неделю пахал! Очень устаю.
– Понимаю, понимаю.
Беседуя в таком приятном ключе, они подошли к двери с надписью: «Кабинет психологической разгрузки».
Интерлюдия III
– Юрий, вы меня слышите?
– Да.
– Как вы себя чувствуете?
– Нормально.
– Сосредоточьтесь. Вы все помните, как это было в прошлый раз?
– Да, помню.
– Расслабьтесь. Я начинаю считать. Когда я скажу «пять», вы уснете. Раз. Два. Три. Четыре. Пять.
– Отбываете в отпуск, капитан-лейтенант?
– Так точно, товарищ контр-адмирал!
– Да
– Есть без чинов, това… виноват, Александр Андреевич.
– Что ж, отпуск – это хорошо. Заслужили, заслужили, ничего не могу сказать… – Контр-адмирал Михеев, командующий Шестой минной дивизией Российского Космического Флота системы «Дзинтарс», выглядел именно так, как положено старому космическому волку, – высокий, сухопарый, с блестящей пересаженной кожей на пол-лица. Еще когда он был зеленым лейтенантиком и командовал своей первой в жизни торпедной калошей, командир конвоя отправил его в разведку – проформы ради! – к одной пустой, никчемной планетке. Послал для очистки совести. И лейтенантик Михеев напоролся там на отряд в шесть динарийских рейдеров. На предложение капитулировать поднял сигнал «Погибаю, но не сдаюсь!» и принял бой. Конвой вовремя получил предупреждение и успел вызвать подмогу. А от торпедного катера уцелела лишь спасательная капсула с одним человеком – лейтенантом Михеевым.
Он честно оттрубил двадцать пять лет и семь полновесных кампаний в Дальних Секторах. Витое адмиральское золото его погон было заслужено не связями в штабах и устраиванием пикничков с девочками для высокопоставленных проверяющих из Морского министерства, а тяжелыми боями, каждодневным изматывающим трудом. Адмирал не отсиживался в тылу. Шестую минную он водил в бой сам, несмотря на постоянные нагоняи из штаба флота.
– За успешную проводку «Святой Марии» я представил вас, Юра, к офицерскому «Георгию» первой степени. Так, небольшое дополнение к отпуску.
– Служу…
Адмирал знал цену орденам. И знал, что никакая раззолоченная побрякушка не заменит солдату ОТПУСКА.
– Оставьте высокий штиль для парадной церемонии и киношников. Даю вам слово, если представление пройдет Рождественского, к нам сюда налетит целая… – адмирал недовольно поморщился, – целая орава этих шакалов. Как же, наследник древнего аристократического рода становится полным георгиевским кавалером! Первый в моей дивизии! Госпитальный корабль невредимым проведен мимо жжаргских заслонов! Спасено больше двух тысяч раненых! Пятьсот детей!.. Два вражеских фрегата уничтожены, тяжелый крейсер «Ипидохон» выведен из строя минимум на полгода!
– Александр Андреевич…
– А почему, собственно?! – возмутился адмирал. – «Георгия» заслужили? Заслужили. Вы, Юра, мой лучший офицер. Я всегда хвалю в глаза и ругаю в глаза. Не знали? Ваш «Стремительный» – лучший корабль дивизии, даром что самый мелкий.
– Благодарю за доверие…
– Знаю, знаю, должность-то у вас самое меньшее капитана второго ранга… Погодите, погодите, голубчик, – Михеев вдруг хитренько подмигнул, – будет вам и кавторангство.
Что-то Батя, как зовут контр-адмирала его подчиненные, ныне щедр. Не иначе как наступление наши планируют. И то верно – сколько уж отступать можно? Ничего, небось без меня не начнут. Фиг бы Андреич мне тогда отпуск подписал.
– Все, хватит о службе! – Адмирал с отвращением оглядел бар. Экзотические напитки в зеркальной стойке предназначались исключительно для вышестоящих комиссий. Сам адмирал всему на свете предпочитал спирт. Тот самый, девяностовосьмиградусный, в неимоверных количествах выписываемый Шестой дивизией со складов интендантства «для протирки контактов аппаратуры ракетного наведения». – Куда собираетесь направиться? Домой, в имение?
Капитан-лейтенант по имени Юра кивнул, смотря на старого вояку кристально честными глазами. Вообще-то он собирался на Аваллон, планету-курорт (и, разумеется, по совместительству – планету-бордель), но душку Андреича огорчать
– Будете на Земле-матушке, наверняка через Москву поедете. Так не сочтите за труд, занесите моим, будьте ласковы… – Адмирал приложил ладонь к дактилоскопическому замку личного сейфа. Бронированная дверь открылась. В руки Юрию лег небольшой, но увесистый пакет. – Дочка старшая собирает, – словно извиняясь, пояснил Михеев. – Кремневые бабочки там… с Аргонавтики…
– Передам лично, в собственные руки, – заверил Батю капитан-лейтенант, с тоской прикидывая, во сколько потерянных суток с веселыми потаскушками обернется ему сия адмиральская просьба.
«Надежда», грузопассажирский челнок, могучими ветрами мобилизации занесенный в Дальние Сектора и поименованный в реестре кораблей Флота системы «Дзинтарс» как «судно тылового обеспечения, невооруженное», набирал скорость судорожными, рваными рывками. При каждом рывке Юрий болезненно морщился. За такое качество настройки гравикомпенсаторов старшину этого расчета следовало как минимум упечь на гауптвахту, а как максимум – сорвать нашивки и отправить в штрафбат. Блин, крысы тыловые. На Шестой минной каждый за двоих вкалывает… некомплект экипажей пятьдесят процентов… а тут у пилота рожа только что пополам не трескается. С дальсекторской пайки такую ряху не наешь. Значит, берет… или скорее всего приторговывает. Знаем, знаем, небось тайничков за обшивкой хватает…
Праведный гнев капитан-лейтенанта Юры странным образом сочетался с неколебимой убежденностью, что ЭТИМ нельзя заниматься только ДРУГИМ. А вот ему как раз можно. Зато на «Стремительном» движки тянут, словно вчера с завода, все навигационные вычислители – самоновейшие, а теперь вот еще и секретный противоракетный комплекс поставили, один на всю дивизию пришедший. Все это, браток, денег стоит. На войне как на войне. Но не урвешь себе новый сверхдальний распознаватель – превратится твой кораблик завтра в тучу радиоактивной пыли. И поминай как звали. Не накормишь экипаж перед скрытным минированием астероидного пояса стимуляторами, витаминами всякими их не накачаешь – ошибется наводчик, или там связист, или дальномерщик, и опять же пиши пропало. Линейные крейсера на выручку к такой мелочевке не пойдут. Вот и берешь с контрабандистов долю. Сам три лайбы с товаром гоняешь. И на аваллонских девочек хватает, и кораблик твой в полном порядке. Команда боготворит. Андреич собирался было на повышение двигать – командир «Ужасного» на крейсера перешел, – а «Ужасный» – это, я вам доложу, второй лидер в дивизии, после батиного «Ташкента», скорлупка раза в три «Стремительного» побольше. Так на «Стремительном» шапку по кругу пустили, собрали, сколько могли, и писарю в штабе сунули. Ну, тот в ведомости капитан-лейтенанта и пропустил… Потом, конечно, повинились, сучьи дети.
Загнусавил интерком: «Всем пассажирам… бур-бур-бур… оставаться на местах до окончания… быр-быр-быр… ыковки с… нером „Монголия“…»
Ага! «Монголия»! – это хорошо. За пять дней дороги можно неслабо оттянуться. И с борта этой самой «Монголии» всегда прет такая радиомешанина, что твои, Юрасик, приказания тихонько ползущим лайбам никто и не заметит…
Разумеется, «Надежда» тащилась через пространства не одна. За ней следом топали три тяжелых буксира, с натугой волокущие здоровенные контейнеры, и легкий сторожевик охранения.