Post Blue
Шрифт:
– Ну и ночка, да? – сказала мумия хрипучим голосом. – Вот уж хорошо, что жить остались.
Пол смотрел на своего приятеля по боли с недоумением, его мозг еще не мог воспринимать окружающее пространство в здоровой манере.
– Был я много раз в госпиталях, кха… – скрипуче прокашляла мумия, – но чтобы так серьезно у меня в первый раз.
Взгляд Пола пристально и с долей безумия приковался к глазам мумии, которая наблюдала в окно слева от нее. Было не понятно, куда конкретно был направлен ее взор: были ли это прохожие, здания или просто серое небо, но Пола это и не волновало, если быть честным, то его вообще ничто по-настоящему не волновало в данный момент.
– Ощущение просто отвратное, не так ли? – спросил он риторически. – Лежишь на койке и пальцем не шевельнуть, а тебя вдобавок ослепляют
– Я смотрю морфий тебе серьезно в голову дал. Пол молчит и не проявляет никакой реакции.
– Черт… Ну и ну. Кха… Как бы они тебе этой дурью там что-нибудь не атрофировали, а то мне совсем не в кайф реабилитироваться в одной палате с овощем.
Пол смотрит в голубые зрачки загипсованного человека, и взгляд его блестит, хоть он и молчит, не вникая ни в слово, сказанное мумией.
– Не, ты не пойми меня, кха… не пойми меня неправильно. Даже если ты безмозглый, кретин, овощ… дегенерат короче, то все в порядке, подумаешь, у кого своих проблем нет, правильно? – загипсованная мумия делает паузы между фразами, ожидая увидеть реакцию в глазах Пола. Видно, вызвать реакцию в пострадавшем после аварии Поле получается пока отвратно. – Просто, если вдруг, кха, окажется, что ты такой всегда, то у меня будет большая просьба не пялиться на меня, особенно во сне, это ж жуть, чувак.
Закончив свой небольшой и вовсе не пустой монолог, мумия вновь устремила взгляд на верхушки деревьев за окном. Пол впервые услышал характерный «тик-так» звук, значит где-то в этой комнате были часы, Полу хотелось бы узнать больше о том, что находится в комнате и осознать уже до конца, где он находится.
– Интересно, а ты хоть понимаешь, что происходит? Ну, в смысле, где ты находишься, как сюда попал. По твоему виду я бы даже не сказал, что ты помнишь, кто ты такой, но может это все дело в обезболивающем. Хотя ты еще молод, как бы повязки и гипс этого не скрывали, думаю, что у тебя было что-то вроде шо… кха-кха!.. Что-то вроде шока, и поэтому сейчас сидишь такой глухонемой, но я не врач, конечно, я тут точно не скажу.
Пол замечает доносящийся слева звук какого-то вращения – в комнате явно был вентилятор, мумия продолжает говорить:
– Ну, кто ты такой, я не знаю, на твоей койке вроде имя написано, да мне не видно, ну, в общем, если интересно будет, то спросишь у медсестры, когда она сюда явится. Да кстати о медсестрах, когда они уже придут? Кха, голова болит просто жуть, хотелось бы таблетку какую, но чтобы не сделать из меня пустоголового только. В этой больнице за пациентами особенно не следят, да вот точно, вдруг ты задавал себе вопрос «где же мы находимся?», ну вдруг, откуда мне знать. Мы прямо сейчас лежим с тобой в одной из палат больницы Ройал Халламшир, на этаже эдак седьмом или восьмом, не раз тут бывал уже, поэтому могу тебя заверить: на ноги тебя поставят, конечно, не без своих минусов, вот тебя без разума оставили, например, но кто мы такие, чтобы жаловаться?
Со стороны левого уха стали доноситься странные гудящие звуки, можно было распознать звук капающей жидкости – это работают капельница и медицинская аппаратура, Пол потихоньку начинает понимать, что выжил после автокатастрофы, однако в ад он все же попал. И с пониманием происходящего к нему начинает приходить горькое осознание, что следующие два-три месяца, что он проведет в этом аду с таким соседом по палате, будут незабываемы. Незабываемы и мучительны.
– Кха! Кха-кха-кха… Кха! Твою же… – громко и жалобно прокашлял загипсованный человек, – сейчас бы все отдал за стакан воды. Где же эта медсестра?! Кха-х… Черт, реально бы за стакан воды сейчас бы человека убил. Хотя, нет, надо думать о чем говоришь, а то слова материализуются. Вот я попал сюда после аварии на Шеффилд-Паркуэй, – после этих слов Пол впервые с момента пробуждения напрягся, что-то вдруг пришло к нему в голову. – Ехал я на своем белом Ауди А3, немного подвыпивший ладно, не буду скрывать, хотелось ночью немного превысить скорость, ну почему же и нет, раз ночь и ни одной машины на полосе, – Пол слушает разговор загипсованной мумии, и разум его постепенно начинает
Забавно, как слова влияют на поведение человека. Одни слова способны охватить ваш разум и затуманить бдительность, мгновение и вы уже в чарах красноречивого обаятельного афериста. А есть слова, способные сделать из мирного буддистского монаха второе воплощение Гитлера, интересная это особенность у людей. И как же удивительно наблюдать за тем, как токсичные, враждебные, ненавистные слова возвращают сломанному организму былую силу.
– Кха, в общем, главное, что я остался в живых, боже, но что, если бы я ехал с детьми или женой? Детей у меня, конечно же, нет, а если бы были? Уж не знаю, где этот идиот сейчас находится, но я бы ему точно все кости пересчитал. Если не автокатастрофа, так я его научу как надо ездить, вот был бы он в этой больнице, то я бы от него и мокрого места не оставил, – о да, Пол вскипает. – Жаль только, что такой шанс практически нулевой, ну реально, в Шеффилде же не дураки сидят, знают, что класть в одну больницу двух жертв одной и той же аварии по вине друг друга нельзя. Не хочется же им беспорядков, а как обидно то, что не смогу расквасить ему лицо.
– Хочешь расквасить?! Ну, так давай, я тут перед тобой, засранец! – неожиданно и яростно прокричал Пол и начал делать переменные движения конечностями, чтобы встать с кушетки.
– Ох, его же мать, вот это метаморфозы!
– Ну, давай! На словах то все круты! – Пол в состоянии звериной дикости расшатывает тело и койку, чтобы освободить левую ногу от подвесок.
– О-о, боже мой! – паникуя, проговаривает шокированная мумия.
– Зря ты язык за зубами не держишь, может быть остался бы сейчас и с тем и с тем, если бы молчал, – озверевший Пол высвобождает ногу и вот уже собирается вставать.
– Стой, я же не имел в виду, то, что говорил, черт, да я даже и не думал, что именно ты был тем водителем, давай, кха-кха, давай поговорим обо всем, как адекватные люди.
– Н-н-н-ы-ы-а… – протяжно и мучительно вопит Пол, пытавшийся встать с койки, но лишь тщетно падающий на землю, неспособный устоять на сломанных ногах, – Че-е-ерт! Черт!
– О, боже, нужна помощь срочно! Срочно нужна помощь! Мне срочно нужна помощь! Полный неистового гнева Пол лежит на полу, держа голову в сторону под койкой, сзади него отзывается звук чего-то открывающегося – это дверь, она сзади Пола, напротив окна, и через нее входит медсестра. Последнее, что на этот раз помнит Пол, это ошеломленный визг впечатлительной медсестры, жалобные оправдания его нового бубнящего загипсованного «друга» и укол снотворного, вколотый непонятно в какое место сломанного тела Пола Клэрсона.
– Ты будешь это доедать? – прозвучал голос с соседней кушетки.
Пять дней назад Пол стоял на вершине башни Шеффилдской ратуши и собирался покончить с собой, в ту же ночь он разбился в автокатастрофе, чудом, как говорят врачи и медсестры, выжил и был помещен в палату одной из городских больниц. Небо за окном ни разу не меняло своего оттенка с момента его прибытия в госпиталь, а в самой палате ему вечно составлял компанию другой пострадавший от той же аварии водитель, который по совместительству оказался очень болтливым, справедливо было бы сказать бубнящим, и к тому же идиотом, по суждению Пола, разумеется.