Постигая живое слово Божие
Шрифт:
4) критерий непреднамеренности;
5) критерий целостности предания [110] ;
Согласно критерию различия, если евреи или какие-либо другие современники Иисуса могли сами сказать то, что в Евангелиях говорит Иисус, то, следовательно, эти высказывания Ему не принадлежат: изречения Иисуса должны быть столь впечатляющими или ошеломляющими, чтобы было ясно, что никто из Его последователей не отважился бы сам сказать такое [111] . Считается, что данный критерий, предполагающий строгий отбор и оценку материала, наилучшим образом выявляет предельный минимум подлинных изречений. В ответ было отмечено, что «взгляды Иисуса могли не расходиться с установками церкви после установления праздника Пасхи» и что «Иисус вполне мог ссылаться на учение раввинов» [112] .
110 I. H. Marshall, I Believe in the Historical Jesus (Grand Rapids, Mich.: Eerdmans, 1977), pp. 200—211
111 R. Bultmann, Histjry of the Synoptic Tradition (New York: Harper amp; Row Publishers, 1963), p. 205; Perrin, Rediscovering the Teaching of Jesus, p. 39
112 R. H. Fuller, The New Testament in Current Study (New York: Charles Scribner‘s Sons, 1962), p. 33.
Так
113 Marshall, I Believe, p. 202
114 M. D. Hooker, on Using the Wrong tool Theology 75 (1972):570 — 581.
115 Marshall, I Believe, p. 201.
116 R. T. France, «The Authenticity of the Sayings of Jesus,» in History, Criticism and Faith, ed. C. Brown (Leicester: Inter-Varsity Press, 1976), p. 111.
Согласно критерию многократного подтверждения изречение, приписываемое Иисусу, может считаться подлинным только в том случае, если оно больше одного раза засвидетельствовано в Евангелиях или в предании [117] . Но и тут возникают возражения по существу. Почему изречение, засвидетельствованное только раз, менее подлинно, чем то, которое засвидетельствовано неоднократно? «Высказывание, засвидетельствованное только в одном источнике, может быть столь же достоверным, как и высказывание, засвидетельствованное в нескольких источниках» [118] . Кроме того, данный критерий «не дает оснований безусловно считать, что само предание в конечном счете берет начало непосредственно в Иисусе» [119] . Он оказывается несостоятельным, и причина этому в подспудном методологическом скептицизме.
117 См.: F. C. Burkitt, The Gospel History and Its Transmission, 3d ed. (Edinburgh: T amp; T Clark, 1911), pp. 147 — 183; C. H. Dodd, History and the Gospel (New York: Charles Scribner‘s Sons, 1938), pp. 91 — 103.
118 Marshall, I Believe, p. 203.
119 Longenecker, Literary criteria pp. 222 — 223
В основе критерия последовательности лежит предельный минимум подлинной информации, выявленной в ходе анализа текста. К нему добавляется новый материал, если он подходит к данному минимуму (и в таком случае он тоже расценивается как подлинный) [120] . Научная состоятельность этого критерия равнозначна состоятельности критерия различия, о котором мы уже упоминали. Проблемы и ошибки, присущие первому, с применением второго лишь усугубляются [121] . На деле предполагаемая последовательность и связность означает всего лишь соответствие нового материала уже определенному предельному минимуму информации, и таким образом, в итоге мы вновь имеем дело с выхолощенным, односторонним редукционизмом.
120 Perrin, Rediscovering the Teaching of Jesus, pp. 43 — 45.
121 Marshall, I Believe, p. 205; France, «Authenticity,» pp. 110 — 112.
Следующие два критерия непреднамеренности и целостности предания используются для того, чтобы в процессе анализа текста расширить предельный минимум подлинной информации. Однако такое расширение возможно только в том случае, если рассматриваемые пласты предания не подвержены воздействию какой-либо установки и сохраняют принципиальную связь с благовестием Иисуса и провозглашением ранней Церкви. Таким образом, мы опять видим, что оба критерия предполагают скептическое отношение к материалам Евангелий. Почему то, что сказано без явной установки на какую-либо цель, более подлинно, нежели то, что сказано с определенной целью? И почему целостность предания надо усматривать только в предельном минимуме информации и в так называемых неумышленных высказываниях?
Альтернативой такого рода устремлениям, рожденным в лоне методологического скептицизма с его изначальной установкой на предполагаемую неподлинность рассматриваемого материала, может быть только то, что всегда делали христиане и что постоянно делают консервативное и евангелическое крыло ученых. Надо признать, что материал Евангелий достоверен и действительно содержит в себе все, что говорил и делал Иисус. Евангелия — это подлинные сообщения об Иисусе и Его учении.
Анализируя этот материал, мы не станем пользоваться историко-критическим методом, основная предпосылка которого гласит, что «только те события можно признать «историческими», которые целиком и полностью определены деятельностью человека и ни в коей мере не выходят за рамки этого мира» [122] . Целостный взгляд на окружающую действительность в равной мере признает естественное и сверхъестественное, и поэтому, говоря об историческом Иисусе, мы будем иметь в виду не тот образ, который создан историко-критическим методом, предлагающим рассматривать историю как замкнутую цепь причин и следствий, в которой нет места божественной инициативе [123] , а Самого Иисуса, каков Он был в действительности и о котором свидетельствуют Евангелия и другие новозаветные материалы.
122 D. E. Nineham et al., Historicity and Chronology in the New Testament (London: S. P. C. K. 1965), p. 4.
123 См.: гл. 1
Евангелие от Иоанна
Всякий, кто читал Евангелие от Иоанна, согласится, что оно отличается от первых трех Евангелий. Прежде всего оно примечательно тем, что пятьдесят процентов его содержания составляют изречения Иисуса, сказанные Им в разговорах с отдельными личностями или небольшими группами людей. В силу этого многих ученых волнует проблема подлинности и исторической ценности данного Евангелия и тем самым всех изречений Иисуса, которые в нем содержатся.
В какой-то степени сюжет Евангелия от Иоанна параллелен сюжету синоптических Евангелий. Иоанну знакомы некоторые обстоятельства, изложенные синоптиками, и поэтому в данном случае возникает вопрос о достоверности исторического облика Иисуса, описанного Иоанном, а также о подлинности изречений Иисуса и повествований о Нем, содержащихся в данном Евангелии. Некоторые ученые утверждают, что Иоанн ничего не знал о синоптических Евангелиях [124] , другие считают, что он был знаком только с Евангелиями от Марка и от Луки [125] , третьи уверены, что он знал только Евангелие от Марка [126] , и, наконец, четвертые заявляют, что Иоанну было известно только Евангелие от Луки [127] . Иные ученые утверждают, что он знал все три синоптических Евангелия [128] . Свое недавнее исследование, посвященное проблеме взаимосвязи всех четырех Евангелий и их достоверности, библеист Гарольд Фэгэл завершает следующими словами: «Мы не располагаем свидетельствами, которые заставили бы нас признать, что Иоанн решил исправить Марка или что он, на свой лад изложив существо дела и прибегнув к собственной манере повествования, исказил Евангелие от Марка. Евангелие от Иоанна написано человеком, который, повествуя о подвиге веры, хочет, чтобы его читатели тоже поверили, однако наличие богословского мотива ни в коей мере не умаляет достоверности написанного. Да, за этим описанием (описанием Иисуса. — Прим. авт.) чувствуется богословский мотив, но от этого автор вовсе не проигрывает в историчности изложения» [129] .
124 W. Michaelis, C. H. Dodd, T. W. Manson, J. A. T. Robinson, e. t. c.
125 A. F. D. Sparks, W. F. Howard, C. K. Barrett, H. M. Teeple, e. t. c.
126 M. Meinertz, R. M. Grant, E. K. Lee, e. t. c.
127 K. Weiss, W. G. K?mmel, J. A. Bailey.
128 P. Gardner-Smith, J. Lightfoot, C. Goodwin, e. t. c.
129 H. E. Fagal, John and the Synoptic tradition in Scripture, Tradition, and Interpretation, eds. W. W. Gasque and W. S. LaSor (Grand Rapids, Mich.: Eerdmans, 1978), pp. 142, 143.
Примерно то же самое говорит и другой хорошо известный исследователь Нового Завета Шнейдер: «Евангелие от Иоанна во многом отличается от синоптических Евангелий, однако это не дает нам права сомневаться в его исторической ценности. Нет сомнения в том, что служение Иисуса было обширнее того, о чем рассказывают синоптики, в своем изложении следующие определенному образцу. Иоанн не мог придумать событий, о которых только он один рассказывает своим читателям; эти события составляют часть предания, которое он повторяет» [130] .
130 Schneider, «Jesus Christ: His Life and His ministry», p. 95.
Нет сомнений в том, что евангельское благовестие, совершаемое апостолами, а также слова, приписываемые Иисусу, в действительности восходят к Нему Самому. Иисус в разных местах и в разное время рассказывал те же самые истории и притчи, обращенные к разным людям, и поэтому один евангелист мог пересказывать их в одном контексте, а другой в другом. Именно так можно объяснить имеющиеся незначительные различия в повествовании вместо того, чтобы утверждать, что слова Иисуса и описываемые обстоятельства просто выдуманы ранней церковью (и соответствующими евангелистами) или изменены ради каких-то практических нужд и определенных целей ранней Церкви.
Природа Евангелий
Другим методологическим подходом, возникающим непосредственно из критики формы с ее сомнительными критериями, о которых мы только что говорили, и основанным на этой критике, является редакционный анализ, редакционная критика, составляющая еще одну часть историко-критического метода. Редакционная критика не ставит целью доказать подлинность изречений Иисуса: она рассматривает евангелистов как писателей или как законченных богословов с четкой богословской ориентацией. Она видит в евангелистах богословов, которые мало интересовались историей или вовсе не интересовались ею, и поэтому якобы наложили свой богословский отпечаток на материалы, сформированные в период устной традиции.