Постперестройка
Шрифт:
Либерализовать традиционное общество "малой кровью" нельзя, можно лишь спровоцировать его этой либерализацией на консервативную судорогу.
Вот вывод, который проистекает из опыта попыток либерализации советского общества. А раз так, то каждый, кто всерьез ориентирован на политическое действие, сегодня, вне зависимости от конкретных политических убеждений, вынужден вначале дать ответ на ряд вопросов, логически проистекающих из типа принимаемого им решения, которое мы называем "сверх"- или "метаполитическими".
Итак, главное, принял ли он решение участвовать в необходимой
Второй вопрос. Коль скоро он согласен па это, то сознает ли, что, встав на путь "великой ломки", действительно необходимой в качестве предпосылки успеха либеральных реформ, он обязан "поступиться" на неопределенное время (ради "светлого будущего") всеми либеральными принципами стать адептом не только культурного и идеологического "террора", но и политической диктатуры, поскольку протест против такого насилия над фундаментальными структурами традиционалистского общества потребует насильственного подавления, насильственного "втягивания" в новый "либеральный рай".
Третий вопрос. Сознает ли он свою ответственность за то, что этими действиями резко повышает вероятность и масштаб "консервативной судороги"?!
Четвертый вопрос. Готов ли он нравственно и политически пережить эпоху гражданской войны – в конце XX века?!
Пятый вопрос. Разрушив традиционное общество, на время становления "гражданского" (а оно всерьез становиться на ноги не сможет и не захочет, пока не будет сломано традиционное), он должен будет опереться на национальный фундаментализм, потому что просто больше "опереться" будет уже не на что.
Шестой вопрос. Между ценностно-рациональным способом действия, сформированным (как высокая норма) данным типом общества и целерациональным действованием, слагающим основу либерального общества, как показывает опыт последних лет, ему придется преодолеть полосу массового аффективного действия, причем не подавляя, а возглавляя эту аффективную массу, неизбежно встающую на данный путь, коль скоро всерьез начата ломка традиционалистских устоев?! Понимает ли он, к чему это приводит на практике?!
Седьмой вопрос. Основополагающими для либерализма являются антифашистские устремления. До сих пор либерализм лишь приравнивал коммунизм к фашизму, как два негатива. Однако в случае утвердительных ответов на шесть предыдущих вопросов ему придется признать, что неизбежно возникающий при "ломке" такого масштаба "фашистский капитализм" (мы используем здесь не ярлыки сторонников пресловутой Нины Андреевой, а строгий термин, введенный американцем, профессором Массачусетского технологического института, лауреатом Нобелевской премии
Восьмой вопрос. Удастся ли перейти к либеральной модели от "фашистского капитализма" в сколь-нибудь обозримом будущем?
Девятый вопрос. Не приведет ли установление "фашистского капитализма" на шестой части земного шара, в непосредственной близости от Германии и Японии, к сворачиванию европейского либерализма, уже и так сдающего одну позицию за другой под напором других, альтернативных, философских и политических направлений?
Десятый вопрос. Осознается ли, что в поле новых цивилизационных тенденций традиционализм уже не воспринимается как преграда для развития? Наоборот, в лидирующих странах идет попытка восстановить целый ряд традиционалистских основ в культуре, идеологии, психологии, политике как предпосылок перехода к "третьей цивилизационной волне".
С невероятным трудом разрушив традиционализм у себя в стране сегодня, якобы ради того, чтобы ускоренно развиваться и наверстывать упущенное, якобы ради вхождения в мировую цивилизацию, не окажемся ли мы в очередном, еще более глубоком "застое", не окажемся ли выброшенными из стремительно развивающейся цивилизации вместо того, чтобы войти в нее?! И неужели для нашего общества нет иного пути, кроме встраивания именно в "хвост" мировой цивилизации?
Неужели мы не можем двигаться, меняя трассу таким образом, чтобы "сойтись" в начале XXI века, осуществляя позитивную конвергенцию взамен негативной?!
Эти вопросы впервые встали перед каждым, кто выбрал путь политического действия в конце хрущевской либерализации. С ними мы вошли в общественную жизнь 70-х годов. И сегодня каждый из нас действует, исходя из того, как именно он еще тогда на эти вопросы ответил. Но перестройка потребовала такого ответа от миллионов абсолютно неготовых к этому людей и причем в весьма и весьма сжатые сроки. А ведь множество весьма тонких, думающих, но достаточно далеко отстоявших ранее от политики людей как жили, так и живут по извечной нашей традиции, недодумывая до конца и руководствуясь некими довольно общими ориентирами.
Однако политический процесс развивается столь бурно и столь стремительно, что решать все это им рано или поздно придется. А поскольку в конечном счете от их решения зависит очень многое, то, анализируя происходящее, мы хотели бы, ничего не навязывая, создать ту базу, на которой возможно осмысление всего, что происходит сегодня, как единого политического процесса. Вне этого действительно личностное решение, действительно политическое действие попросту невозможны.
Возвращаясь к хрущевской "оттепели", мы хотим подчеркнуть, что вовсе не стремимся обелить консерваторов. Мы считали и считаем политическим самоубийством тот страшной памяти 1968 год, когда эти якобы "охранители", полагаясь на принцип "есть сырье – ума не надо", нанесли сокрушительный удар по прогрессистам, а заодно и всем прочим инакомыслящим, по сути репрессировав все будущее страны, лишив ее информационной свободы и по сути положив начало четвертому этапу становления криминальной буржуазии.