Шрифт:
Глава 1 — Поступь чемпиона
Я не помню начало своей истории. Редкие вспышки воспоминаний вызывают не желание вспомнить, а лишь страх и отчаяние. Знал ли я своих родителей, имел ли собственный дом? А семья, была ли она? Неизвестно. Приступы памяти рассказывают о многих вещах, порою самых разных. Но в них я не вижу друзей и родных. Лишь войну и события, заставляющие нутро дрожать в первозданном ужасе разумного существа перед чем-то… Большим. Куда большим, нежили нынешняя жизни.
Но последние воспоминания куда спокойнее. Правда, наверное странно называть
Риск ради выживания, какая ирония.
Там не было моральных терзаний, сложных решений или, хех, внятных приказов. В общем-то и не удивительно, если учесть количество сторон в практически тотальной войне. Когда всё рушится и встаёт вопрос выживания государства, причастным становится не до жалких сантиментов. Каждая система, каждая планета… Да любой сколь-нибудь крупный камень посреди пустоты космоса становился местом разрушительных битв. Когда "молотки", как называли штурмовые танки класса "Молот-14" со слов памятного офицера учебки, производятся за десяток секунд прямо на поле боя, то ожидать быстрого разрешения сражений глупо. Визг и грохот утихает лишь в короткие периоды перегруппировок, но только за тем, чтобы проявиться вновь с куда большей силой.
Я всё это помню. Всё. Сотни разнообразных планет и одну какофонию войны на все. Позывной вместо имени, сереющие иконки товарищей вместо семьи и друзей. И яркие вспышки квантового огня, обращающие в ничто врата на ТН-16732. Вместе с командой, давно ставшей семьёй искусственному человеку. Это не было героическим самопожертвованием или роковой ошибкой, лишь холодный расчёт — гравитационный коллапс врат должен был расколоть планету, вместе со всем экспедиционным корпусом и неким экспериментальным оружием ЮНА-тов. Это позволило бы укрепить фронт и уничтожить производственный комплекс в соседней системе… Что даст семипроцентное снижение присутствия противника в данном секторе… В общем, достойная причина для смерти, да.
А ещё мы просто очень устали. Нашу смерть пришлось согласовывать почти сорок стандартных циклов, и то командование было крайне раздосадовано. Их можно понять — третья группа самоубийц за последнюю сотню циклов, но и нам уже было откровенно плевать. Ещё немного и сломались бы, словно боты под плазменной артиллерией. А там наша смерть стала бы совершенно бесполезной.
Но теперь покой. Наконец. Как долго я этого ждал…
– ----
Именно на этой мысли я каким-то образом моргнул, не имея глаз. За краткий миг слепоты окружающая тьма исчезла, оставив уютную комнату-кабинет в светлых тонах и её улыбчивого хозяина. Мужчина в странной одежде из кожи и металла не замедлил подняться и с улыбкой на устах обнять ничего не понимающего меня.
— Приветствую, друг мой! Поздравляю с успешным завершением последней миссии. Теперь тебе наконец-то ничего не грозит…
В ответ я мог лишь удивлённо моргать. Кто он такой? Причём тут подрыв квантовых врат, что стал нашим последним заданием и жизненным эпилогом? Да и вообще, этот индивид довольно подозрителен и непонятен. А в случае столкновения с таковым нужно просто следовать уставу…
— Предъявите идентификатор для получения информации по ходу выполнения миссии.
Собеседник отстранился и нахмурился. Потом осмотрел меня, заглянул в глаза и нахмурился ещё больше.
— Акрес, ты меня помнишь?
Сказано это было с настолько вкрадчивыми нотками, что я и сам усомнился в верности своей памяти. Устав молчал о таких ситуациях, а потому я решил отвечать честно и открыто. Возможно имеет место повреждение нейроимплантов?
— Нет.
Мужчина метнулся к рабочему столу, откуда, покопавшись, вынул какой-то мягкий белый лист органического полимера. Вернувшись ко мне, он начал… Читать?
— Так… Так… Ага, вот! Акрес, если ты потеряешь всю или часть своих воспоминаний, то попробуй сосредоточиться на следующих словосочетаниях: волчий отряд; поход Завета; кровавый орёл; пустые земли; беглецы; братский договор.
Сначала я ещё чувствовал скепсис, но чем дальше, тем всё более и более эта эмоция обращалась смятением и головной болью. Будто во сне, пред глазами замелькали наслаивающиеся друг на друга образы…
***
Хозяин кабинета успел подхватить внезапно завалившегося друга. Тяжкая ноша была бережно уложена на диванчик, укрыта одеяльцем и попутно обложена запутанной схемой из чистого мата.
— Ак, ну вот что мне с тобой делать-то, а? Я же говорил, и отнюдь не единожды, что всё время везти не может!
В опустившейся тишине раздался тяжёлый вздох.
— Но ты своего добился, чертяка. Сознание души. Пусть и не божественность, но… Спасибо, друг. Теперь ты не рискуешь, а это главное!
На миг лицо мужчины скривилось в злобном оскале.
— Ну а обо всех желающих этим воспользоваться я позабочусь. Как в старые-добрые времена…
***
Пробуждение выдалось на удивление лёгким. И вспомнив вчерашнее я подорвался, чтобы…
— Утро доброе, наркоман хренов. Теперь-то вспомнил меня?
Улыбчивый мужчина с рубленными и твёрдыми, словно вырезанными из мрамора, чертами лица. Одет в свою извечную броню имперского катафракта, состоящую из бурого кожаного поддоспешника, полной кольчужной сбруи и стальной кирасы. Честно говоря я уже и не помню, когда видел друга в какой-то другой одежде. Сначала это нервировало, потом пообвык… Специфика божественности, что тут ещё сказать? Когда знаковая одежда становится буквально частью тебя…
И я был до ужаса рад видеть эту хитрую сволочь! А вот он был напряжён, хоть и пытался скрыть это за привычной маской весёлого повесы. Один хрен не выйдет, ибо я его слишком хорошо знаю. Тогда это… Проверка?