Поступь империи. Мы поднимаем выше стяги!
Шрифт:
– Прощайте молодой царь, да пребудет с вами бог и поможет в ваших начинаниях,– Хрисанф устало благословил меня и тихо вышел из шатра, не видя, как по подбородку маленьким ручейком стекает алая кровь, а из глаз катятся капельки слез.
«Простите меня, сыны Руси-матушки, но так надо для наших потомков, так надо для нас самих, так надо нашим братьям…».
Далеко за полночь в шатер вошел Никифор, тяжело вздохнул и вышел.
В руке государя был зажат листок с посланием от австрийских сербов из городов Арада и Сегедина, привезенная сотников Богданом поповичем в апреле этого года:
«О благочестивейший царь, красносиятельное солнце правды! Милостивым оком воззри на нас, убогих, и твоими царскими щедротами
Чернильные строчки смешались с блеклыми каплями слез, попавшими на листок.
*****
Май 1711 год от Р.Х.
Москва.
Кремль.
В большой палате было около двух десятков человек. Все они собрались за длинным прямоугольным столом, сделанным из черного дерева, с резными ножками. Собравшиеся советники сидели на мягких высоких стульях, озадаченно поглядывая на пустующие места. Коих оказалось семь. Немного возвышающийся над всеми трон государя, слева от него трон поменьше – государыни, оба они пустовали. Но вот где остальные пять советников? Куда запропастились облеченные царским доверием бояре и возвышенные по своему разуму людишки?
Прошли полчаса с момента начала первого заседания Царского Совета без участия государя, но вот пустующие места так и оставались пустыми…
– Ну что ж, господа, раз уже царь-батюшка доверил мне право председательствовать на сим собрании, то дожидаться ослушников нам не стоит. Кара найдет их сама,– встав, со своего места старый князь-кесарь, тяжелым взглядом обвел палату, будто пришел не в государев дом, а к себе в рабочий кабинет.
– Так, может подождем еще, авось подойдут, опоздавшие то?– спросил князь Волконский.
– Нет, мы итак уже полчаса прохлаждаемся, дурными делами занимаемся, а указы государевы не выполняем. Так что начнем прямо сейчас. А ну дьяк, читай первый указ, царя Алексея Второго!
Из угла вышел невысокий ссутулившийся человек, у него под локтем была зажата кожаная папку с серебряной тесьмой. Родовитые бояре с праздным любопытством смотрели на дьяка идущего к трибуне, однако молодые соратники государя даже не обратили внимания на идущего человека, листая перед собой какие-то бумаги.
– Кхм,– кашлянул дьяк, открывая папку, прочищая горло.– В этом указе, прошу я вас господа бояре и дворяне, верной службой своей доказавшие свою преданность нашему Отечеству начать с сего дня полноценную работу Царского совета с расширенными полномочиями. Которые тяжким бременем ответственности ложатся на ваши плечи, ибо нет рядом с вами меня, а следовательно только голоса советников могут обладать законодательной и исполнительной властью. Вы, господа в ответе за все решения и все действия до тех пор пока я отсутствую, однако зная породу людскую: ленивую и вечно хнычущую предупреждаю вас сразу же, если кто из вас надумает воспользоваться временем и прибрать к рукам часть казны, али выгод каких, то забудьте об этом. Каждая провинность советника тяжелым бременем ляжет на плечи его семьи и родственников, а штрафы за содеянное могут быть в десятки раз больше нежели те сумму которые вы сможете получить на сей должности. Те же советники кто решат просто-напросто уклониться от своих обязанностей будут наказаны мною лично и каждый в отдельности.
Так же хочу заметить, что документы, принимаемые вами, должны быть подписаны каждым советником единолично. Мои указы, кои будут вам зачитаны, прошу внимательнейшим образом изучить и выполнить без промедления, назначив ответственным за их исполнение не более одного советника, который может следить
– Так это не награда царская за верную службу, а кабала!– возмутился Дмитрий Михайлович Голицын, родной брат генерал-адъютанта Михаила Михайловича Голицына, сражающегося в это время с хлипкими шведскими гарнизонами в Финляндии. С помощью галерного флота под командованием контр-адмирала Ильи Федотова, осуществляющим десантные операции на побережье. Сам же адмирал Апраксин спешно отбыл в Воронеж, готовить построенные корабли к отправке к Азову в Южный флот, где и принять командование над ним.
– Вот как ты заговорил, князь? А неужели для тебя служба должна на перине быть? Коли так то плати отступную и лишившись родового имени, иди в царские закупы,– князь Ромодановский с усмешкой глянул на тридцатилетнего мужа, останавливая дьяка поднятием руки.
– Да, что ты говоришь, князь-кесарь, какую отступную, какое лишение родового имени?– посыпались со всех сторон вопросы советников.
– Не так скоро, судари, всему свое время. Продолжай Евсей…
Из дальнейшего чтения господа советники выяснили, что с этого дня, подкрепляя январские указы о наследии поместьями и землями служивыми, каждый служивый человек, будь то губернатор или мелкий помещик, обязан нести службу государеву. В противном случае, дабы исключить и предотвратить разброд среди дворянства государевы земли отбираются в казну. Если же кто из высокородных господ не желает служить во благо Отечеству, то у него есть возможность избавить себя от столь почетной обязанности, заявив об этом своему губернатору при свидетелях с подписанием отказной грамоты от своего родового имени и большей части земель. Тем самым сей человек, отказавшись нести службу, имеет право жить на землях Русского царства, не призываясь ни по рекрутскому набору, ни по велению государеву. Те же, кто со злостным умыслом уклоняются от службы, обязаны быть отбриты в рекруты и препровождены на граничные земли, потом и кровью искупить свои грехи злонамеренные.
После этого, довольно содержательного, а самое главное много объясняющего вступления дьяк Евсей начал зачитывать указы о тех делах, которые должны быть сделаны в первую очередь, потом во вторую очередь и так далее, до самых незначительных. Коими является распределение граничных дорожных земель среди городов, за которыми они обязаны следить и собственно прокладывать оные, ежели таковые не имеются, тем самым, освобождаясь от ряда налогов.
В первой очереди оказалось всего несколько указов: о переписи населения и открытому перечету всех людей царства. Об открытии в Москве первого русского университета и создании его регламента, а так же содействии в этом благом деле государыне. О создании для переселенцев с Прибалтики прорусских зон с подавляющим числом русского люда, а так же о подсчете и создании фонда для русских переселенцев к западным границам. И последний указ о срочном переводе башкирских полков из Финляндии в княжество Молдавию для усиления армии его величества, заготовки и отправки обозов с продовольствием и боеприпасами по заданным маршрутам.
Далее после этих, несомненно нужных указов шли указы помельче, однако злободневней и оттого еще утомительней. Рабочий день Царского Совета предстоял быть тяжелым, а таких деньков будет еще три как минимум, пока не будут назначены ответственные лиц и не утрясутся все организационные моменты с самими советниками.
Мало кто из собравшихся в рабочей палате московского Кремля советников догадывался, к чему могут привести все эти новшества, понемногу расползающиеся по земле русской, словно паутина сплетенная ловким арахнидов. Да и как они могут ждать от молодого государя действительно дальновидных поступков? Ведь все думают, что он руководствуется напутствием отца и просто доводит до логического завершения начатое или готовое для начинания его отцом.