Посвящается Швейцарии

Хемингуэй Эрнест Миллер

– Вы говорите еще на каких-нибудь языках, кроме английского? спросил он кельнершу.

– Как же, сэр! Я говорю по-немецки, по-французски и на местных диалектах.

– Хотите что-нибудь выпить?

– Нет, что вы, сэр. Нам не разрешается пить с посетителями.

– Может быть, сигару?

– Нет, что вы. сэр.
– Ока рассмеялась.
– Я не курю, сэр.

– Я тоже, - сказал Джонсон.
– Это дурная привычка.

Кельнерша отошла от стола, а Джонсон закурил сигарету и стал пить кофе. Часы

на стене показывали без четверти десять. Его часы немного спешили. Поезд должен был прийти в десять тридцать; час опоздания, - значит, он будет в одиннадцать тридцать. Джонсон подозвал кельнершу.

– Signorina!

– Что вы желаете, сэр?

– Вы бы не согласились поразвлечься со мной?
– спросил Джонсон.

Кельнерша покраснела.

– Что вы, сэр!

– Я не думал ничего дурного. Вы не составили бы мне компанию - пойти посмотреть ночное Веве? Если хотите, пригласите подругу.

– Я не могу уйти отсюда, - сказала кельнерша.
– Ведь я на службе.

– Я знаю, - сказал Джонсон.
– По, может быть, вы кого-нибудь поставите за себя? Во время Гражданской войны это часто делалось даже мобилизованными.

– Нет, нет, сэр. Я сама должна быть здесь.

– Где вы изучили английский язык?

– На курсах Берлица, сэр.

– Расскажите мне о них, - сказал Джонсон.
– там, должно быть, учились большое шалопаи? Приставали, наверно, с нежностями? Много среди них было франтов? Не приходилось ли вам встречать Скотта Фицджеральда?

– Простите?

– Я хотел бы знать, считаете ли вы студенческие годы лучшими в вашей жизни? А какую команду выставили курсы Берлица прошлой осенью?

– Вы шутите, сэр?

– Чуть-чуть, - сказал Джонсон.
– Вы славная девушка. Так не хотите со мной поразвлечься?

– Нет, нет, сэр. Что-нибудь вам еще подать, сэр?

– Да., - сказал Джонсон.
– Принесите мне, пожалуйста, карту вин.

– Сию минуту, сэр.

С карточкой в руке Джонсон направился к столу, за которым сидели носильщики. Они оглянулись на него. Все трое были пожилые люди.

– Wollen sie trinken? (1) - спросил он. Один из них кивнул головой и улыбнулся.

– Oui, monsieur (2).

– Бы говорите по-французски?

– Oui, monsieur.

– Что же мы будем пить? Connais vous des champagnes? (3)

– Non, monsieur (4).

– Faut les connaоtre (5) - заметил Джонсон.
– Fraulein!
– окликнул он кельнершу.
– Мы будем пить шампанское.

– Какое вам угодно, сэр?

– Самое лучшее, - сказал Джонсон.
– Какое тут самое лучшее? обратился он к носильщикам.

– Le meilleur? (6) - спросил тот, который заговорил первым.

– Непременно.

Носильщик вытащил из кармана золотые очки и стал смотреть карту. Он провел пальцем по четырем напечатанным на машинке строчкам с названиями и ценами.

– "Sportsman", - сказал он.
– "Sportsman" - самое лучшее.

– Согласны, господа?
– спросил Джонсон других носильщиков. Один из них кивнул в ответ. Другой сказал по-французски:

– Самому мне не приходилось пробовать, но я много слыхал про него. Вино хорошее.

– Бутылку "Sportsman", - сказал Джонсон кельнерше. Он посмотрел цену: одиннадцать швейцарских франков.
– Ну, давайте две бутылки. Ничего, если я посижу тут с вами?
– спросил он носильщика, предложившего "Sportsman".

– Пожалуйста. Присаживайтесь вот здесь.
– Носильщик улыбнулся ему. Затем он снял свои очки и спрятал их в футляр.
– Что, monsieur сегодня празднует день рождения?

– Нет, - сказал Джонсон.
– Праздновать мне, собственно, нечего, Моя жена потребовала развода.

– Что вы?
– сказал носильщик, - Не может быть.
– Другой носильщик покачал головой. Третий, по-видимому, был туг на ухо.

– Дело, конечно, обычное, - сказал Джонсон.
– Вроде первого посещения зубного врача или первого нездоровья у девушки, но меня это выбило из колеи.

– Да оно и понятно, - сказал старший из носильщиков.

– Я вас понимаю.

– Из вас, господа, никому не приходилось разводиться?
– спросил Джонсон. Он уже перестал умышленно коверкать слова и говорил теперь на хорошем французском языке.

– Нет, - сказал носильщик, назвавший "Sportsman".
– Здесь разводы бывают редко. Попадаются, конечно, разведенные мужья, но их немного.

– У нас иначе, - сказал Джонсон.
– Почти все разводятся.

– Это верно, - подтвердил носильщик.
– Я читал об этом в газетах.

– Я сам немножко запоздал, - продолжал Джонсон, - развожусь только первый раз. А мне тридцать пять.

– Mais vous etes encоrе jeune (7), - сказал носильщик, - Monsieur n'a que trente cinq ans (8) - пояснил он двум другим. Те закивали в ответ.

– Он совсем молодой, - сказал один из них.

– И вы в самом деле разводитесь в первый раз?
– спросил носильщик.

– В самом деле, - сказал Джонсон.
– Откройте, пожалуйста, бутылку, mademoiselle.

– А дорого стоит развестись?

– Десять тысяч франков.

– Швейцарских?

– Нет, французских.

– Ara. Значит, на швейцарские деньги две тысячи. Все-таки не дешево,

– Да.

– Зачем же это делать?

– Потому что этого требуют.

– А для чего требуют?

– Чтобы выйти замуж за кого-нибудь другого,

– Да ведь это же глупо.

– Вполне согласен, - сказал Джонсон. Кельнерша налила всем четверым вина. Они подняли стаканы.

– Prosit!
– сказал Джонсон.

– A votre santй, monsieur (9), - сказал носильщик.