Потанцуй со мной
Шрифт:
— У меня плохие новости. Я забыла твои пончики.
— Вот те на! Нам нужно серьезно поговорить о гендерных ролях. Я приношу домой тушу мамонта. Ты должна принести домой пончики.
— Принято к сведению.
Его глаза подозрительно сузились.
— Это не похоже на Фииша, чтобы у него закончились пончики.
Она возобновила возню с шапочкой Рен.
— Я могла забыть о них, когда выскочила в сердцах.
— Дай угадаю. Один из твоих многочисленных врагов.
— Саванна и Мишель практически осеняют свои беременные животы крестным знамением, когда я рядом, но на
Он поморщился.
— Как она узнала, что мы поженились?
— Не от Хизер. Скорей всего, Деннинги упомянули об этом Фионе Лестер в «Пурпурном барвинке». У Фионы репутация городской сплетницы. Могу добавить, что она одна из целой толпы таких же.
— Черт, лучше бы люди занимались своими делами.
— В маленьких городках, похоже, принято по-другому.
Она постаралась восполнить недостаток пончиков, решив испечь шоколадный листовой пирог, пока Рен дремала в слинге. Поставив пирог в духовку, Тесс вышла на улицу, чтобы покопаться в саду и попытаться набраться энтузиазма по части поисков работы. Эта идея оказалась настолько удручающей, что Тесс потеряла счет времени и когда вернулась в дом, ее встретили вонь сгоревшей выпечки и вид обтянутой джинсами задницы Иена, склонившегося над открытой дверцей духовки.
— Может быть, притаскивать домой тушу мамонта стоило бы тебе, — предложил он, вытаскивая обугленный пирог.
— Прости.
— Я видел объявление, которую ты повесила в «Разбитом дымоходе». Насчет собрания, которое ты запланировала. Кажется, ты никак не можешь удержать свое мнение при себе, да?
Тесс подумала об ухмылке Коннора и о том, как его пальцы сомкнулись на плечах Авы.
— Я делаю то, что должна.
Иен выбросил испорченный пирог в мусорное ведро.
— Люди тобой возмущаются. Отмени встречу, Тесс, и дай всем время найти кого-нибудь другого, о ком можно посплетничать. — Он поставил грязный противень на плиту и посмотрел на Тесс с беспокойством. — Темпест — городок замкнутый. Ты это знаешь. Они оказывают гостеприимство только нашим деньгам. Не наше дело — врываться сюда без спроса и рассказывать им, как надо жить.
— Это моя работа, и им нужно послушать.
Она говорила самоуверенным и осуждающим тоном, но ей было все равно.
Иен прислонился к стойке.
— Я разговаривал с Фредди Дэвисом. Он пытался навешать мне то же дерьмо, что и тебе.
— Хотелось бы на это посмотреть.
— Дело в том, что кто-то имеет на тебя зуб.
Она прошла мимо Иена, чтобы отнести пустую кастрюлю к раковине и включить воду.
— На ум приходит Брэд Винчестер.
— Мне он тоже приходит на ум. — Иен зацепился большим пальцем за пояс джинсов. — Ты говоришь, что думаешь остаться здесь.
— Я не думаю об этом. Я делаю это. — Рен засопела во сне. — Мне придется устроиться на работу медсестрой. Может, дерматология. Или гериатрия.
Он нахмурился.
— Ты акушерка, Тесс. О чем ты говоришь?
— Как ты вообще такое мог сказать? — Она чувствовала себя преданной. — Ты, как никто другой, знаешь, почему я не могу больше принять ни одни роды!
Их прервала серия требовательных стуков в дверь. Иен вышел из кухни.
— Мы сейчас выложим на крыльцо целую корзину презервативов. С большой табличкой: «Бери, сколько хочешь, и проваливай».
Но вместо настырных подростков, за дверью стоял Илай.
— Моя мама. Я очень боюсь, Тесс. Она не встает с постели.
Иен отказался отпускать ее одну, но остался снаружи с Рен и Илаем. Ребекка Элдридж лежала, свернувшись клубочком, подтянув колени, ее длинные волосы рассыпались на подушке. Пола нигде не было видно.
Спальня была скудно обставлена: матрас и двухслойные кровати, голое окно, старый комод и стул с прямой спинкой, выкрашенный зеленой краской. Одежда висела на металлической вешалке, а не в шкафу.
— Ребекка, это я, Тесс Хартсонг.
Тесс придвинула стул к краю кровати.
Веки Ребекки дрогнули.
— Тесс?
— Как вы себя чувствуете?
— Устала. — Ребекка перевернулась на спину. Несколько прядей волос прилипли к ее щеке, на которой отпечатались складки подушки, и от Ребекки исходил несвежий запах человека, который не мылся несколько дней. — Что вы здесь делаете?
— Илай переживает за вас.
— Он беспокоил вас? — вяло спросила она. — Я наказала ему не мешать вам. Я устала, вот и все.
Тесс коснулась ее лба. Холодный.
— Как долго вы в постели?
— Недолго. День или два.
По словам Илая, три дня.
— Вы что-нибудь ели?
— Не хочу.
Тесс убрала волосы Ребекки с лица.
— Вы не хотите мне об этом рассказать?
Ребекка нерешительно пожала плечами.
— Женщины теряют детей. В жизни случается.
Из уголка ее глаза скатилась слеза.
— Мне жаль.
Тесс слишком хорошо знала, насколько недостаточно этих слов.
— Это была девочка. Пол говорит, что я не могла этого знать, но я знаю. Я знаю, что это была девочка.
— И вы очень хотели ее.
— Больше всего на свете. Но Пол говорит, что от судьбы не уйдешь. Откуда ему знать?
— Ниоткуда.
— Это моя вина!
— Ребекка, это не ваша вина.
— Вы ничего не знаете. Полу требовалась помощь в расчистке поля от камней. Я должна была отказаться, но ему так не скажешь. Мне нельзя таскать тяжести. Я должна была быть более осторожной.
— Вы не сделали ничего плохого. Большинство выкидышей — результат хромосомных проблем. Я уверена, что ваш врач сказал вам это.
— Я видела его только один раз.
Ребекка уткнулась лицом в подушку.
Тесс не была психотерапевтом и не знала, как помочь, но Ребекке требовалась помощь.
— Давайте приготовлю вам что-нибудь поесть.
— Я не голодна.
— Я понимаю. Но я все равно вам что-нибудь соображу.
Она пресекла слабые протесты Ребекки, вытащила ту из постели и, поглаживая по спине, подвела к кухонному столу. Когда Тесс взбивала яичницу, то видела через окно Илая, демонстрирующего цыплят Иену и Рен.