Потаповы&Potapoffs
Шрифт:
24. Павел
У Андреича оказался не перелом ребра, а только трещина, зато сотрясение мозга. Ничего опасного для жизни нет, надо просто отлежаться, и все наладится. На Павла травмпункт произвел некоторое впечатление. Какой только медицинской аппаратуры нет, чисто, врачи вежливые. Это немного не вязалось с его представлением о русской провинции.
– Папа, здесь все русские Потаповы обустроили, – с гордостью шепнул Алекс отцу. – Правда здорово?
Павел кивнул, но не очень уверенно.
– Сколько надо заплатить за осмотр Андреича? – Павел достал кредитку.
– Ничего,
Павел опять кивнул, хотя ничего не понял. Ему никогда не приходило в голову вбухивать столько денег в благотворительность. Для него аксиомой было то, что деньги должны делать деньги. Впрочем, Павел не стал долго размышлять на эту тему. Как известно, «умом Россию не понять», пусть каждый сходит с ума по-своему.
Как только Павел с Алексом подъехали к дому Потаповых, к ним выбежала Вероника.
– А где остальные? Где Максим? Все живы?
– Тетя Никуша, не беспокойтесь, все хорошо, все поехали давать показания в полицию – следователь из Москвы приехал. А мы с папой отвозили Андреича в травмпункт. Его там немного починили, потом мы его к дяде Володе отвезли, чтобы он отлежался. Тетя Майя за ним присмотрит.
Вероника выглядела утомленной и очень встревоженной: тоненькая, бледная, с синяками под глазами. Павел вспомнил, что вчерашняя поездка Вероники в сумасшедший дом оказалась для нее очень тяжелой.
– Вероника, как вы вчера съездили? Слышал, что поездка оказалась для вас нелегкой.
– Да. Хорошо, что со мной поехал Игорь Валерьевич. Мы с Максимом Уткину в детстве звали кикиморой, сейчас она стала настоящей бабой-ягой. Седые волосы торчат в разные стороны, худющая, злая. Поначалу все было ничего. Мы с Игорем Валерьевичем стояли в стороне. Разговор с кикиморой вел следователь. Кикимора перво-наперво обозвала следователя идиотом: как он только посмел предположить, что кто-то у НЕЕ мог что-то украсть. Она же у нас ого-го! Следователь даже глазом не моргнул. На кикиморе поверх платья был надет теплый халат. Она его распахнула, и мы увидели, что на шее у нее болтается ожерелье, а к платью прицеплена бриллиантовая брошь. Я, как увидела платье, мне стало плохо. Понимаете, мы с матерью были не очень близкими людьми, но мать есть мать. Так вот, на кикиморе было платье, в котором моя мама была в свой последний день перед смертью. Кикимора платье у папы, видимо, украла, а он и не заметил.
– Папа – это Петр Потапов?
– Да, Петр Константинович, удочерил меня, когда женился на маме. Он меня вырастил, и я зову его папой. Игоря Валерьевича, моего биологического отца, почему-то звать папой не получается, хотя сейчас я не знаю, что бы я без него делала.
– Вы опознали ожерелье? Это точно Ваше?
– Да, это просто, там на застежке сзади стоит маленькая двойка – знак того, что это копия, а не настоящее бриллиантовое ожерелье.
– Вероника, извините нас, боюсь, что вам досталось столько испытаний из-за нашего семейства.
– Что вы, Павел, о чем вы говорите, теперешние неприятности – это наша общая фамильная карма. Алекс, Павел, идемте, я Вас ужином покормлю.
– Спасибо, тетя Никуша, мы у себя поужинаем, у меня еда есть, мы с папой даже поговорить еще не успели. Столько событий сразу.
25. С Алексом
Павел
– Алекс, я смотрю, ты здесь совершенно освоился. Здесь, конечно, хорошо, тихо… скучно не бывает?
– Что ты. Утром у нас пробежка и зарядка, потом мы едем на работу, там очень интересно. Вечером можно сходить в кафе, поиграть в теннис, кино посмотреть. На выходные мы частенько ездим в Москву, ходим на концерты, в театры. Папа, если тебе скучно, давай пойдем поиграем в теннис, я знаю, что ты это любишь.
Павел расхохотался.
– Знаешь, за последние двадцать лет со мной не случилось и десятой доли того, что произошло за один сегодняшний день. Во всяком случае, не помню, чтобы мне когда-нибудь приходилось принимать участие в задержании преступников. Так что мне совсем не скучно.
– Да, ты как побежишь, как врежешься в Пузыря. Я очень испугался, что он успеет тебя ударить, прежде чем дядя Леша подоспеет, – Алекс помолчал. – Папа, пожалуйста, ответь честно. Андреич специально отослал меня из машины, чтобы сказать тебе что-то важное?
Павел попал в трудное положение. Врать сыну он не хотел никак, но и выдавать информацию про флешку было нельзя. Это могло быть опасно для Алекса.
– Алекс, ты взрослый и прекрасно понимаешь, что Семена Лукича убили. За что и почему, предстоит выяснить. Сейчас надо принять все доступные меры, чтобы число трупов не возросло. Как ты думаешь, как сейчас себя чувствует убийца?
– Радуется, что он сумел сделать свое черное дело, – пожал плечами Алекс.
– Нет, Алекс, он совсем не радуется. Он чувствует себя как на пороховой бочке. Вдруг кто-нибудь догадается, что убийца Семена Лукича именно он. Убийца очень внимательно следит за окружающими. Поверь мне, он убьет любого подозрительного ему человека. Я не хочу, чтобы этим человеком были ты, Надя или Денис. Пойми меня правильно. Я полностью доверяю тебе, но вовлекать тебя в расследование не могу. Мне этого не простит твоя мать. Да я и сам себя не прощу. Прими это и постарайся уберечь Надю. Лучше всего, если ты сумеешь занять ее мозги какой-то работой. Любое неверно сказанное слово может стоить ей жизни.
– Папа, я понял. Я не согласен с тобой, но сделаю так, как ты хочешь, при одном условии. Ты должен будешь пообещать мне, что обратишься ко мне за помощью, если я смогу быть тебе полезен.
– Это я могу тебе пообещать. Сейчас ты мне сильно поможешь, если покажешь, куда я могу спрятать свой ноутбук и документы. Охрана дома охраной, но держать в доступном месте документы мне бы не хотелось.
– Это просто, у меня есть сейф.
Павел обрадовался, он сильно нервничал, что может потерять флешку. Сейф – хоть какая-то защита.