Потапыч
Шрифт:
– И долго вонять будут? – небрежно поинтересовался я у стража, когда мы миновали площадь.
– Вроде не воняют, почтенный, – пошмыгал носом страж, явно контуженый в обоняние. – А висеть им ещё пару седмиц, по старому укладу. Душегубы и разбойники, в домах горожан умучивали по ночам, – пояснил он.
На последнее я, ни черта толком не понимая, кивнул. Укладом, очевидно, назывались общие, культурные “законы-традиции”, то ли от жрецов, то ли ещё как. В отличие от “законов”, принимаемых Корифеем и им уполномоченными рожами. Но тут у стража выспрашивать я просто не стал, потому что
– Зайдём, – указал я на заведение.
– Как вам угодно, почтенный. Но я ничего про это место не скажу.
– Грамотный? – уточнил я, на всякий.
– Конечно, почтенный! – очень неубедительно соврал Шрын.
В самой лавке был небольшой стол и куча стеллажей. За столом сидел тип, очень похожий на Гендальфа из фильма про похождение карликов в Новой Зеландии, правда, не столь экстравагантно одетый. И на вопрос про “уклад” и законы Зиманды, для начала, огорошил:
– Уклады какой области вам угодно?
– А сколько их?
– На нашей Зиманде – тринадцать, как и богов, – очень постарался скрыть дедок пренебрежение “профаном” во взгляде.
– Наших краёв и столичных.
– Чьи записи изволите? Почтенного Шмутса Путешественника, Адреса Мудрого…
– Наиболее достоверные, – отрезал я. – И законы Корифейства…
– Последнее только его слуги и могут вам предоставить, уважаемый.
– Общее представление, историю последних десятилетий, – настаивал я.
– Это… – смерил он меня взглядом. – постараюсь найти.
Поднялся из-за стола и козликом ускакал в дебри полок. Через несколько минут явился с… талмудами или инкунабулами. Здоровенные книжищи, правда, не толстые. И не слишком дорого, несмотря на то, что явно не на бумаге – что-то типа пергамента. С серебрушки выдал мне десяток медяшек “сдачи”. А книги подхватил Шрын, сообщив мне, что “доставит в лучшем виде”.
Так дошли до гостиницы: двухэтажного дома, с двумя пузатыми трёхэтажными башнями по сторонам. Мужик в сюртуке на входе раскланялся, поинтересовался “когда почтенный изволит ужинать”, при этом – никаких ключей или чего-то такого. Подразумевалось, что расплачиваться я буду после, а “комнату подготовим меньше, чем за час”. При этом расценки… За серебряный аргум меня обязались поить, кормить, и дуть во всякие занимательные места семь дней, не меньше. Так что то ли в трактирах на дороге “надбавка за риск”, то ли меня там ощутимо налюбили.
Кстати, никаких баров-ресторанов внизу не было. Стоячая стойка для портье (или как там этого управляющего зовут), коридор в две стороны и широкая лестница на второй этаж. Закинул я книги в комнату – оказалась вполне пристойная, с кроватью, стулом-креслом и столом, даже отхожее место было (правда, без канализации, этакий “ночной горшок” повышенных размеров с крышкой) и медная бадья, к которой вёл выполненный в виде рыбьей головы бронзовый кран. Видимо, как бадью для мытья, так и для вчерашнего обеда опорожняют слуги. А канализация… чёрт знает. Возможно, из бака на чердаке, возможно – действительно городская канализация. Учитывая относительную чистоту города – последнее, скорее всего, так и есть.
В общем, оставил книги, после чего страж отвёл меня на небольшую круглую площадь. Или скорее двор: тринадцать башенок торчали из охватывающего десятиметровую площадку здания. Но детали я рассмотрел потом, потому что от храмов ощутимо “разило” чем-то… магией, мистикой – черт знает. А главное, я в этом “разящем” чувствовал разные, вроде несовместимые и в ряде случаев знакомые ощущения. Чувствовалось что-то “родное”, например, ну точнее, родное Михолапу, но и мне ощущение “спокойствия-уюта” досталось. И, например, бешенства и радости разрушения. Части я вообще не понимал, но главное – чувствовался ток очень знакомого ехидства. Как от луны в мире мёртвых, как от светящегося столба.
– Пантеон, почтенный. Храм всех богов, – воспринял мою остановку как вопрос Шрын. – Храмовая библиотека, почтенный, под её этой… синью, вот! – вспомнил он “сложное” слово, которым удачно блесканул.
– Понятно. Лови, – бросил я медную монету, исчезнувшую, как и её серебрянная родственница в лапах старшего. – Благодарю, Шрын, можешь идти.
– Благодарю, ваше почтенство, – поклонился страж и утопал вдаль.
А я неторопливо шёл к единственным распахнутым воротам, вчувствуясь в окружение. И у входа меня встретил выскочивший, как чёртик из табакерки, тип в сюртуке. Никаких “жречьих атрибутов” он на себе не носил, но память Михолапа однозначно сынтерпретировала ощущения от него – жрец.
– Добро пожаловать в Пантеон Гденьска, страждущ… – велеречиво начал этот тип, но запнулся.
Приподнял удивлённо брови, всмотрелся острым взглядом и, не слишком уверенно продолжил:
– …собрат? – скорее спросил, чем назвал меня он.
8. Новые знания и новые печали
Сам я на это “собрат” тоже удивился. Ни на Земле в сектах не состоял, да и в воспоминаниях Михолапа особой религиозщины не было. Это не точно, конечно, но “жрец” при заключении сделки с соседом (в нашем случае – что-то вроде нотариуса, но не врущий и заверяющий из мистически-религиозных соображений, а не потому что “семью кормить надо”) был для бывшего теловладельца не слишком привычной фигурой.
При этом, обращается тип у храма ко мне пусть и с сомнением, но как к некоему коллеге по цеху. Чего в памяти Михолапа не обнаруживается, а хоть намёком должно быть, в конце-то концов! В принципе, судя по сомнениям, жрец вполне может ошибаться – может перепутал с кем.
– Михолап Потапыч, видом, – представился я.
– А-а-а! Слава Апопу! – довольно озвучил жрец, сделав странный жест.
А именно, сложил кулаки, свёл их, но коснулся только большими пальцами – видимо, что-то ритуальное.
– Слава, – с некоторым сомнением кивнул уже я.
Ну-у-у… чёрт знает, кто этот Апоп, хотя какие-то даже не воспоминания, а эмоции внутри на это имечко всколыхнулись. Но ничего конкретного я не помнил, так что хрен знает: “слава” или нет. Может, этот самый Апоп за подобное пожелание охреначит чем-нибудь тяжёлым, потому как в его профессии слава – вещь вредная и ненужная.
– Релз Гон, волхв Двуединого, – представился тип, после чего с искренним интересом уставился на меня. – Как поживают отпрыски богоданного Потапа?